Стоило так подумать, как и этот младенец растворился в женских руках. Здесь остались только они. Нет, только она. Ведь его здесь будто не существует, будто ему это не снится. А он спит, спит и видит, как улыбающееся лицо на самом деле не выражает ничего. Аладдин ошеломлен, даже не заметил, как задержал дыхание. А его вовсе не замечают.
Всё исчезает, даже пол. Но маги твёрдо стоит на ногах. А вокруг… та самая синь вечности, те самые далёкие мириады звёзд, но вблизи нет ни одной. Пугающая вечность окружила — не его! Вирсавия, а правильнее сказать Создатель, или же Иллах, немного преобразилась(?). Хотя всё это значения не имеет, ведь суть одна. Перед Аладдином всё ещё член его семьи, только уже «дедушка». И этот молодой мужчина ничего не делает. Ему всё равно. Абсолютно!
А Аладдину это не нравится, он боится такого вот Иллаха. Что же может сделать такое могучее и неуправляемое существо, как сам Создатель? Она, он, или всё-таки оно при желании может...
Юный маги вдруг осознаёт, что все его мысли диктуются интуицией и страхом. И это приводит в ещё больший ужас. Вокруг всё затягивает в непонятно откуда взявшийся водоворот. Аладдин остаётся один во тьме. Слышатся звуки чего-то капающего. Но маги не оборачивается.
Он закрывает глаза! И к окружившим его страхам присоединяется одиночество, которое маги ненавидит больше всего. Он не хочет вспоминать о том, что когда-то даже Юго был совсем чужим. Принц Альма-Торана не хочет вспоминать, что он всё равно чужой даже в новом мире. Как бы он ни любил всех своих друзей, кого бы ни считал семьёй, он всё равно один. А рядом только Вирсавия. Но рядом ли? И может он в полной мере понять её чувства? И не оставит ли она его, ради чего-то более желанного?
Сердце стучит быстрее. Звук капель — то тише, то громче. И он один. Здесь больше нет никого. Когда Аладдин осознает это, перестаёт капать и вода (а он надеется, что это она). Лучше бы ему было всё равно. Ведь теперь нет ничего. И думать ни о чём не хочется. Всё кругом пугает, но есть в этом что-то родное.
Ночь всё так же прекрасна и тиха. Аладдин проснулся под тихое дуновение ветерка с балкона. Совершенно спокойно он открыл глаза и вздохнул. «Это ведь был кошмар, да?» — мальчишка приподнимается на локтях и смотрит на своего короля. А Али-Баба спит сладким сном — его сейчас никто не разбудит. И славно. «Может, я боюсь, что бабуля оставит меня после свадьбы?» — он встал и посмотрел уже в сторону балкона. Но ведь она тоже имеет право на лучшую жизнь! Хотя Аладдин уверен, что Вирсавия не отступится от своих слов. Тогда что это был за сон и о чём он говорит?
Маги раскрыл свой ковёр-самолёт, взял посох и вылетел через балкон в сад. Здесь сейчас очень красиво. Однако было необдуманно отправиться сюда без обуви. С другой стороны — чувствовать землю подобно райскому наслаждению. Он подошёл к дереву, под которым, как ему вспомнилось, недавно спала его родственница. Он присел на корни, опёрся спиной на ствол древа, кора которого, на удивление, была не такой твёрдой. Но и подушкой её не назовёшь.
Маги вздохнул. Тяжко так, что сердце должно разорваться у любого, кто увидит этого ребёнка, не зная его личности. Сейчас Аладдину нужен тот, кому он мог бы доверить свои страхи, не услышав после типичной реакции. Мальчик снова закрыл глаза. Спасть уже совсем не хотелось. Но выпасть из реальности и никого не замечать было бы кстати.
Случилось ли так на самом деле или он просто позабыл, что этот человек так может, но маги не заметил подошедшего к нему Масрура. А когда заметил, смог-таки не закричать от неожиданности. Юный волшебник быстро взял себя в руки и похлопал рядом с собой, предлагая присесть.
Фаналис присел, сцепил ладони в замок, но ничего не сказал. Мужчина просто смотрел на мальчишку. Но от этого не было неуютно. У генерала получалось смотреть на людей так, что они могли не заметить, если не знали. Его спокойный и изучающий взор почему-то не доставлял беспокойства. Братец Масрур не ждал каких-либо объяснений и ничего не расспрашивал. Он просто беспокоился. И это касается не только Аладдина. Так было всегда.
От осознания сего факта мальчику не легче. Ему не хотелось беспокоить фаналиса, и он кое-как рассказал ему про тот кошмар. А мужчина слушал его внимательно от начала и до конца. И после не поспешил с выводами. Думал. Минуту, другую, третью! Аладдин чуть по траве не начал качаться в нетерпении! А ночь была тиха. Все были в своих снах, делах, мечтах. Им было не до них. А ожидание вердикта было для Аладдина невыносимо, но он сидел ровненько и с прямой спиной. Не шелохнулся, а так хотелось!
— Я любил, когда она просто приходила к нам с Шаррканом в комнату, если кому-то снились кошмары, и чистила мандарины, чтобы успокоить, — естественно, это было не то, что Аладдин хотел услышать. И всё-таки юный волшебник навострил ушки и стал слушать: интересно же! — Сави старалась делать так каждый раз, как была в кампании, а потом она ушла. Причину её ухода знал только Синдбад, но никому не говорил. То было смутное время, после этого мы не видели её до того самого дня, — на этих словах Аладдин вспомнил, как призвал тётушку «Наджейру» в Синдрию. Её не было с ними так долго, но Масрур всё равно рад. Маги верит, нет, он уверен в этом, несмотря на привычное равнодушие в голосе гладиатора.
— И хоть она сказала «да», я считаю, что все должны были услышать отказ, — Масрур посмотрел в синие глаза маги. — Если Синдбад действительно думает, что сможет её удержать в этой стране, это его глупейшая ошибка. Да ты и сам это понимаешь, — Аладдин кивнул. — Только кажется мне, что у нас разные причины так думать, — генерал посмотрел на небо. Сейчас ему многое вспомнилось. Чувство ностальгии приятно бередило душу. А юный волшебник был удивлён многословности братца Масрура.
— Да, у меня другие причины, — признался Аладдин и спрятал голову в колени. — Я боюсь, что она оставит меня, — однако он не собирался говорить правду. По крайней мере, сейчас он не имеет такого права. — Однажды я её спросил: «А мы можем оказаться родственниками?» Она сказала «да». Конечно, мы похожи на людей севера, и всё же не имеем с ними никаких кровных связей. И друг другу мы можем оказаться абсолютно чужими, — Масрур слушал его внимательно. Но всё же купился на внешнюю оболочку слов.
Мужчина подумал так, как хотел Аладдин: они не родственники. Но мальчик говорил об узах, связывающих души. Пусть он внук самого Иллаха, но это ему не нужно. Ему так же не нужно, чтобы ба глотку ради него рвала. Аладдин просто нуждается в её присутствии. И хорошо, если Вирсавия понимает это.
— Я не против, если они будут счастливы. Я вижу, что они любят друг друга. Но ещё я вижу, что у них совсем разные взгляды на эту жизнь, — Аладдин всё ещё прятал лицо в коленях. Масрур видел, что мальчик хотел бы не признаваться в этом. При этом сделать сие было необходимостью!
— Поживём, увидим, — фаналис легко, как только мог, похлопал маги по спине, заставив выпрямиться. — В конце концов, это их дело. Пока от нас требуется только наблюдать. А потребуется ли наше вмешательство, будет видно, — мужчина встал и направился во дворец.
— А как мы поймём?! — едва успел спросить Аладдин, всё ещё поражённый многословностью Масрура. Мужчина повернулся к нему туловищем и похлопал по левой стороне груди. После ушёл. Но Аладдин понял, что его выслушали и дальнейшим игнором отправили спать.
Мир велик, но все всё друг о друге знают. Особенно тогда, когда нечто касается сильных мира сего. Новости из жизни того или иного государя, а может и кого-то из его окружения, долетают до других быстрее ветра. Хотя бы потому, что существуют шпионы. Среди них существуют товарищи ещё хуже: люди, обладающие магией. Их, конечно, легче засечь, но утечка информация произойдёт. Однако простые люди могут изощряться как угодно, что даже маги будут изумлены. Но не это столь важно.
Ибо новость о женитьбе короля Синдбада разлетелась по миру, как говорилось ранее, быстрее ветра. Его Величество сам был заинтересован в информированности остального мира. Всё-таки мужчина понимал, что Вирсавия, даже став королевой, не сможет усидеть на этом острове. А её статус, о котором нынче будут знать все, станет своеобразным тормозом.