— Это Юнан, он погостит у нас, — Эсла с дочерью дружелюбно улыбнулись, — Юнан, это моя мать, Эсла, это моя сестра… Вирсавия, но мы зовём её Сави, — рукой он указал сначала на хозяйку дома, после на девушку, что была ниже его на полголовы. И перед словом «сестра» он запнулся, но быстро продолжил. Так что кроме путешественника никто и не обратил внимания.
Сказать, что Юнану не понравилась компания этой семьи, значит нагло и подло солгать. Маги вроде и направлялся именно сюда, но отчего-то у него было совершенно другое ощущение. Вот прямо перед ним аномалия мира сего, сидит и рассказывает про прошедший день, а дочь с матерью смеются, когда сын и названый брат вспоминает что-то эдакое. Да даже знакомство с Юнаном, которого он в первый раз увидел в бочке, было оценено звонким смехом синеглазой и широкой улыбкой Эслы. Женщина и сама рада посмеяться, только после этого не обошлось бы без боли в груди.
В общем, вечер был проведён хорошо, и даже очень. Все были довольны. Волшебнику выделили спальное место, с которого он наблюдал за детьми: Синдбад помогал Вирсавии с мытьём посуды, что выглядело очень мило.
— Поскорей бы уже… — у Юнана от такого тихого шёпота пробежали мурашки по коже, что было неожиданно для него, — они выросли и поженились, — хозяйка дома слабо улыбалась, глядя на болтающих о чём-то детей. Им было весело.
— Э? — для маги без внимания необычная внешность Вирсавии не осталась, но он думал, что она пошла в главу семейства, которого на данный момент уже нет.
— Она приёмная и знает об этом, — вяло пояснила Эсла. Вирсавию женщина любила, как родную. — А Син… — что-то разговорилась она. Обычно мать семейства не рассказывала ничего чужим, но у неё было странное чувство чем-то схожее с доверием. А Юнан слушал внимательно, за что ещё больше понравился больной женщине.
И вот наступило утро.
— Доброе утро, — спросонья пожелал таинственный путешественник. Осмотревшись, он понял, что проснулся последним. Вирсавия что-то вышивала на недорогой белой ткани, тихо сидя рядом с Эслой, которая доедала завтрак. Женщина тихо кивнула.
— Доброе, господин соня, — девушка остановила свою работу и поприветствовала гостя. Юнан немного опешил от такого обращения, но мигом вернулся в строй, завидев Синдбада.
— Какое прекрасное утро, верно, Синдбад? — сон почти ушёл, оставив жалкие попытки затянуть волшебника в своё царство.
— Доброе утро, Юнан! — путешественник, видно, домоседом был, тишину любящий. Звонкий баритон парня немного резал слух, но маги старался не выдавать этого. Обладатель фиолетовой шевелюры поставил перед гостем поднос с едой, в которую Вирсавия, как обычно, вложила частичку души. А Син, как всегда, куда-то торопился.
— Спасибо, — поблагодарив юношу, Юнан спросил: — Ты опять уходишь? — аромат горячего супа мигом прогнал остатки сна. — Вкуснота, — пропел он, растягивая гласные, а Вирсавия даже покраснела чуть-чуть. Она знала, что её стряпня сносная, но чтобы так хвалил кто-то чужой. Ух!
— Да, — Синдбад торопился, но не поленился ответить. — По утрам в порту особенно оживлённо, так я смогу где-то подработать грузчиком; нам же нужно на что-то жить, — последнее слово — и его след простыл.
— А вышивкой много не заработаешь, — дополнила Вирсавия не отрываясь от работы. Эсла уже давно доела, но сидела тихо: ей нравилось наблюдать, как дочь вышивает. Когда-то она сама пыталась рукодельничать. Только выходило не так хорошо, как у обладательницы синей шевелюры.
— Можно взглянуть? — девушка отвлеклась, в недоумении глянув на маги. На секунду она застыла, а потом что-то щёлкнуло в голове. Вирсавия не поленилась и не пожалела дать подержать в руки. — В Реме ты бы могла спокойно жить на своей вышивке, — с полной серьёзностью продолжил Юнан, разглядывая аккуратно вышитые розы вокруг герба Партевии. — Только ткань дешёвая, да и нитки не те, — девушка не скрывала своего смущения, щёки стали пунцовыми в мгновение ока. Послышался смех Эслы.
— Матушка! — девушка, вся красная от смущения, ещё больше зарделась, прекрасно понимая реакцию женщины. Юнан в недоумении глянул на хозяйку дома.
— Вы первый чужак, кто так её хвалит, — Эсла объяснила, улыбаясь. Она испытывала радость и гордость за свою дочь.
— Значит, — медленно начал волшебник. — Ты вкладываешь в любое дело частичку себя? — это скорее было утверждение, чем вопрос. — В своей семье тебе не стоит быть такой зажатой, будь более открытой, — сказал волшебник более тихо, почти шёпотом, чтобы слышала только синеглазая. — Они будут рады, — и так хитро подмигнул! Вирсавия надула щёки, осознавая правоту путешественника, и поспешила собрать тарелки, так что уже через минуту поблизости её не было.
Послышался сильный кашель, казалось, вот-вот и всё. Волшебник поспешил подать воды.
— Вы в порядке? — в спешке спросил Юнан, обеспокоенно смотря на женщину.
— Да, спасибо, — попив воды, оповестила Эсла, — мне уже легче, — уверяла она, хотя это было не так. — Мне так неловко, что я заставляю вас волноваться, — а вот это уже правда. Ей не только перед Юнаном неловко, но и перед собственными детьми, своей семьёй. Вздор! — С тех пор, как я слегла с этой болезнью, я только и делаю, что доставляю им хлопот, — продолжала наговаривать на себя замечательная жена и мать.
— Синдбад говорил, что без лекарств эта болезнь может забрать вас в любой момент, — волшебник с доброй душой и мягким характером пытался скрыть проклятую жалость в голосе и в взгляде.
«Лучше бы я сочувствовал, но не жалел».
— Да, они трудятся не покладая рук ради меня, — Эсла не собиралась заканчивать разговор на грустной ноте. — Но только Сави меня поняла и старается больше времени проводить со мной: берет работу на дом.
— Та вышивка! — с неким восхищением протянул гость.
— Я только не пойму, кто научил, когда… Будто она с рождения это знает! — весело воскликнула женщина. — А Синдбад такой хороший, как и его отец, — грустная улыбка сменила радость, в потускневших глазах пропала искра веселья. — Его уже нет с нами, но он часто говорил… — Эсла немного замялась. — Синдбаду от рождения достался особый дар, — и она как-то слабо улыбнулась. Маги же продолжал внимательно слушать.
— Особый дар? — уже более серьёзно спросил волшебник.
— Возможно, это присуще всем родителям, но я тоже это чувствую, — женщина чуть смутилась, но спокойно продолжила: — Он особенный и обладает какой-то способностью, — с минуту помолчав, она добавила: — И из-за меня он прикован к этой деревне. Он мог бы вместе с Вирсавией жить в лучшем месте. Это меня расстраивает, — Эсла сложила руки замком и опустила взгляд. — Простите, что заставила Вас слушать о моих переживаниях, — хозяйка дома снова замялась, а Юнан всё продолжал внимательно слушать, что не могло не радовать больную. — Не знаю почему, но чувствую, что могу говорить с вами обо всём! — с понятным только ей облегчением женщина закончила свою речь.
— Правда? — уточнил Юнан. Он давно к такому привык и почему-то всегда был рад таким словам. На душе хорошо становилось. Маги любит людей, но предпочитает жить подальше от них.
— Поэтому, Юнан, у меня к вам просьба, — женщина собрав всю свою волю кулак с невероятной решимостью во взгляде посмотрела гостю прямо в глаза. — Если с Сином что-то случится, я хочу, чтобы вы направили его, пожалуйста, — её слова достигли сердца путешественника, смогли поразить. Ну, а её улыбка?
«Я не могу ей отказать…»— осознал маги. Правда, что-то в голову вразумительное пришло, но он и возразить не успел! Женщина в привычной манере начала болтать:
— У такого путешественника, в отличие от меня, много жизненного опыта! — смущённо покраснев, женщина жестикулировала не жалея сил, будто не обращала внимания на боль в руках. — Если я скажу ему или даже Сави нечто такое, то заставлю волноваться ещё больше. Ведь это так странно! Услышать от меня что-то подобное! — Юнан захотел испариться. К таким изменениям в характере маги не был готов.
— Ну, если вы так говорите, я с радостью, — благодарная улыбка Эслы потушила пожар сомнений в душе волшебника.