Проехали они, значит дальше, подальше от пустой равнины. И тут принц Хакую высказал своё недовольство, Вирсавии оставалось только рот открывать и закрывать. При этом Его Высочество оставался таким же благородным, как если бы просто был спокоен. Но девушка видела, что заставила его побеспокоиться. И, конечно, он пожелал узнать, что у них с Синдбадом идёт не так, раз она за ним следит. Хакую не настаивал рассказывать ему всё, просто хотел понять ситуацию.
И тут уже Вирсавия показала рога: мол, а вам зачем надо следить за Барбароссой? Принц ничего толком не рассказал. Так как Вирсавия лицо относительно свободное, то, хоть он был уверен, что она промолчит, при лишней паре глаз не смел рисковать. Солдат был хороший, но предан одному Хакутоку. Расклад, понимаете, не в пользу этих двоих. И всё-таки присутствие чужого не помешало Вирсавии обнять Хакую по-дружески. Да, в этом действии не было скрытой мысли. Но солдаты такой народ, что если им нечего делать, поймут не так, а представят совершенно в ином свете.
— Ну, у нас Сином всё хорошо, — начала отвечать Вирсавия, склонив голову на бок. — Правда. Просто сейчас я представитель Рем, а он свободное лицо. И если сейчас будут таскаться с ним, то Барбаросса может воспользоваться этим, чтобы обмануть, — девушка присела на траву и посмотрела в сторону лошадей — там всё нормально. Вот и хорошо.
— Мне кажется, или ты стала глупее, — Хакую присел чуть дальше от неё. На его лице Сави краем глаза заметила улыбку. Ей оставалось только пожать плечами. Действительно, иногда она не могла сформулировать свои мысли чётко. — Но, знаешь, на общее впечатление это не влияет, — он улыбнулся ещё шире и лёг на спину, скрестив руки за головой.
— Ну и что это было? — а Вирсавия всё смотрела вдаль. Солдат подозрительно посматривал на них минут десять, потом сощурился, но его продолжали игнорировать. Мол, видишь, не накинемся друг на друга, можешь погулять часок-другой. Но оставлять их он не собирался. Вопрос Вирсавии остался без ответа. Девушка поняла, что принц был бы не прочь отдохнуть, а для этого пустая болтовня вполне подойдёт.
И, как бы ни было удивительно для третьего лица, наследный принц Хакую ожил на глазах. Редкая широкая искренняя улыбка, как и у его отца-императора. Давно солдат такой не видел даже у своего повелителя. Чистые голубые глаза засияли ничуть не хуже звёзд. И, как бы ни странно прозвучало, но принц «помолодел». Хотя для наследника императора не удивительно быть зрелым уже в молодые годы. А эта простолюдинка, впрочем, как и сам солдат, была… простой! Кажется, она специально не обращала внимания на происхождение своего собеседника. Притом как-то хитро усмехалась, поглядывая на солдата. «Всё же в порядке!» — говорил её взгляд. И да, всё хорошо. Он ведь должен быть рад, что будущий повелитель его родной страны счастлив. А император будет рад узнать, что с его сыном всё в порядке. Ведь рутина есть болезнь, а лекарством от неё может быть не всякое.
Короче, радуется император — довольно и Небо!
Ну, пораздумав полчаса, солдат решился-таки пройтись и разведать обстановку. Тем самым он давал им время для чего-то более личного (?). Ну, да. А долго сидеть никому не хотелось. А он пока до острова доберётся, пока обратно. Времени предостаточно. Но… ничего такого они не делали. Просто поговорили по душам.
Какого же было разочарование у нашего солдата, когда он не совсем тактично поинтересовался, чем они занимались в его отсутствие, поскольку молодые люди даже не покраснели. «Разговаривали». Весь их ответ. Он прозвучал без подвоха. Так вообще неинтересно! Зато они знатно посмеялись, поняв его любопытство.
Город был совершенно пуст, кругом руины. Кроме военной базы. Новенькая! Небось, Барбаросса не побоялся сказать, что она заброшенная. Зато рух вокруг неё говорит о другом. Чёрная энергия скорби и боли сконцентрировалась настолько, что была незаметна для глаза обычного человека лишь по велению случая. Поняв, что только в этом здании может быть нечто важное, Вирсавия кинулась к Хакую, чтобы пойти туда. Одну её он никак не отпустит. Забудем про чувства, воспитание и мораль не позволят так поступить!
А место было мрачным. Даже переживший многое в боях солдат не мог не морщиться. Так всё отвратительно. Особенно эти сгнившие тела в каких-то капсулах. Бесчеловечно! Хакую присматривал за своим подчинённым. А этот солдат ещё не знает, что творит их императрица, находясь во главе Аль-Сармен. Сам Хакую знает не так много, но матушка уже не так любима, как прежде. По секрету скажем, что принц боится просто представить, на что способна его мать. И хорошо.
И вроде бы база была заброшенная. И как-то тут чересчур тихо. Если бы здесь был хоть кто-то, острый слух Хакую не упустил бы этого. Но… слишком тихо. Возможно, с этим зданием что-то не так. Планировка здесь довольно необычная. И если подумать, то и в их империи есть подобные места. А значит, место это не забросили.
Крик Вирсавии был подобен молнии среди ясного неба. Хакую тут же бросился на него. Но он был столь краток, что сердце его на миг приостановилось. Ничей крик на его памяти не был так пронзителен, как этот. И стоило увидеть ему причину его испуга, он едва удержался на ногах. Солдат так выстоять не смог. Присел. И только рот раскрыл. Возглас отвращения и неприятия застрял в горле.
А это было неприятно: столько разнообразных чудовищ! Только все они походили на людей. В их глазах, Хакую не привиделось, — человечность. А вот Вирсавии не составило труда признать в одном из чудовищ добрую бабушку-соседку, которая больше всех помогала ей с Эслой. И хоть сопровождающие её люди слышали крик отчаяния и ужаса, девушка совсем не боялась. Сейчас она ненавидела многих. Например, эту страну. Больше всего — Барбароссу. Она злилась на Синдбада и себя. Он был здесь, но ушёл. И она сделает также. Но!
— Ты совсем не испугалась меня, родная, — кажется, бабушка не поняла, что Син не вернётся за ними. — Была в лабиринтах и видела вещи похуже? — нехотя Сави кивнула. Синдбад упоминал её в своих рассказах, скорее всего, бабуля знает оттуда. Хакую тихо подошёл к Вирсавии и осторожно схватил за плечи.
— Нам лучше уйти, — шёпотом произнёс он. Но чудовища слышали, он знал. И, как бы ни было противно, одним взглядом он говорил, что помощи ждать от них не нужно. Неужели надежда ещё не составила этих людей ли?
— Я всё понимаю, — неожиданно спокойно произнесла женщина. — Я не такая глупая, — Вирсавия всё никак не могла перестать смотреть ей в глаза. Это было бы самым настоящим предательством! — Но всё ещё надеюсь. Глупая, да? — бабуля снова заплакала. Вирсавия сжала кулаки — костяшки побелели. Она стала по-настоящему серьёзно. И когда попросила Хакую и солдата оставить их, он против и слова не сказал.
Вирсавия не знала что сказать. А нужно ли? Бабуля была права.
Чудовище, бывшее когда-то добрейшей женщиной на деревне, опустилось на колени и ухватилось за прутья решётки.
— Он не поможет, ты тоже. Но было бы лучше умереть от его рук, — сохранявшая до этого момента спокойствие, Вирсавия пошатнулась. Нет, Синдбад всё сделал правильно. Это уже не люди. Не тот случай, чтобы хотеть умереть от рук близкого и почти родного человека. — А так от нас избавятся, как от скота, если не хуже, — так вот в чём дело.
Сердце замедлилось, но сделало настолько сильный удар, что все чудовища его услышали. Вирсавия усмехнулась. Чёрная рух, принадлежащая ей, поглощала светлую.
— А вы больше и не люди, — девушка достала посох из причёски, вернув ему настоящий размер. Опираясь на него, она последний раз взглянула на жителей родной деревни и некоторых чужих. — Но, — голос её опустел, не выражал никаких эмоций, — так и быть, я позволю вам умереть тихо.
Обычно, когда кто-то из волшебников колдует, это заметно глазу человеческому. «Формулы» им сложно контролировать. Но Вирсавии они были не нужны. Зачем задавать какие «формулы», если понимаешь, как устроена сама рух? Вот и ей не нужны были ни они, ни слова, чтобы их задать. Её молчание привело «чудовищ» в ещё больший ужас, чем эксперименты. Они не знали, чего ждать.