Вирсавия же тихо, но верно отходила от шока. Всё чётче звучали слова Сина, яснее ощущался его взгляд. Глаза в глаза — давно она так не смущалась. По телу разлилось тепло. Душа взлетела. Его состояние передавалось ей.
— Я буду рядом до самого конца, веришь? — тихо разлетались его слова по комнате. В её глазах он видел молчаливое согласие.
— А потом они поцеловались и жили долго и счастливо? — ни с того ни с его девушка засмеялась. Ноги её окрепли. Она спрятала своё лицо, склонив голову к сильному плечу.
— Э? — да она издевается!!! Он тут со всей серьёзностью, а она шутить изволит!
— Или история о том, — девушка не прекращалась смеяться, но делала это уже тише, — о чём Хинахохо будет рассказывать своим внукам перед сном, — плечи её подрагивали. Син ослабил объятия. Он был смущен и растерян. Но следующие слова Вирсавии вновь осчастливили его: — Я не против, — она подняла голову и снова посмотрела ему в глаза. Словно океаны, они блестели, загоревшись непонятной ему идеей.
— Между прочим, я хорошо целуюсь, — Синдбад рассчитывал на продолжение банкета. Но!
— Обязательно проверю, — щёки девушки зарумянились. Она продолжала улыбаться, тихонько убирая его руки. При этом Вирсавия продолжала смотреть в его карие глаза и словно гипнотизировала. Дальше могло всё пойти благополучно. Но хитрые искры в синих глазах так и не потухли. Как резко засмеялась, так резко она помчалась и к выходу. Стоило ей оказаться в коридоре, как раздался её звонкий голос: — Джафар!!! Син от работы отлынивает! — и побежала искать ассасина, не переставая звать.
Син был крайне возмущён! Но появилась проблема: не поздно ли её останавливать? Или уж сейчас бежать прочь от главного советника?
Последние слова Серендины из письма совсем не тронули Вирсавию. Она, в отличие от растроганных простых людей, сохраняла равнодушие. Слушала спокойно. Но в душе, в мыслях своих она радовалась. Ей совсем не хотелось делать принцессу своим врагом, но женская гордость и простота воспитания не позволяла ей сдружиться с Серен. А ещё интуиция Вирсавии твердила, что уход розоволосой паучихи не к добру.
Когда письмо подходило к концу, не имея возможность терпеть слёзы слишком инфантильных личностей, синеволосая госпожа ушла подальше. Забилась к себе в кабинет. Не то чтобы она не уважала чувства людей, с которыми работала и жила. Хотя так могли или точно подумали некоторые. Просто чутьё её подсказало, что грядёт буря: неприятнейший человек по имени Барбаросса.
И даже когда этот человек ушёл, она долго не выходила из своей рабочей комнаты. Настолько нервничала она, что некоторым новаторам досталось ни за что ни про что. Но на неё не злились. Ибо все понимали сложную ситуацию. Уж слишком хорошим бы президент Партевии.
Месяц спустя.
Уж чего-чего, а возвращения Вивиан Сави уже и не думала дождаться. Однако после их расставания в Партевии, блондинка в один день-таки показалась на пороге кампании. Люди из Рема обрадовались, так как хорошо дружили с этой ученицей принцессы Сциллы. Остальные тоже были дружелюбны. Но это ещё не означало, что она отдохнёт после приезда. Нет, сегодня её трогать не будут. Ну, а завтра…
А чего это её целый месяц нет?
Вивиан, в принципе, понимала. Но не расстраивалась. Она была рада вернуться к Вирсавии. Так что целый вечер они не выходили из покоев блондинки. С доброго разрешения Руруму они и отужинали там.
Подруга кратко рассказала о делах госпожи Сциллы, у которой всё хорошо, что совсем не удивило синевласку. Вирсавия фыркнула то ли с усмешкой, то ли с чувством «я так и знала». Сюин осталась в Элиохапте. Как ни странно, но гордая азиатка стала наложницей Армакана. Вирсавия призадумалась: они, конечно, в долгу перед старшей принцессой Рема. Но не настолько, чтобы идти в чей-то гарем против роли. Они не рабыни, никогда ими не были и не стали. Вивиан подтвердила, что всё это по доброй воле их «талантливого цветка». Ну, коли девушка будет счастлива, так пускай.
«Принц Армакан надеется, что Шарркан ни в чём не нуждается», — без особых чувств передала Вивиан. Вирсавия закатила глаза: «Пускай только попробует, Руруму ему покажет, где раки зимуют». Хотя она совсем не жаловалась на младшего принца. Мальчик был довольно послушным, если рядом была Вирсавия. Вроде бы в лабиринте Зепара ничего особенного и не произошло. Но Шарркан заимел не совсем понятную волшебнице привязанность. И в то же время Вирсавия, немного проявляя эгоизм, радовалась этому.
Так вот недавно Абаль отправилась к Сюин в гости. Уж очень ей пригляделся советник Армакана. Вирсавия, конечно, не считала молодую госпожу извергом. Но если дочь Сциллы хотела что-то получить, она это делала. Сама. Вот прям своими руками. Её ничего не могло остановить. За то, что девушка старалась не прибегать к имени своей семьи и своему происхождению, Вирсавия её уважала.
А вот с Нулефер всё было плохо. Шахерезада почему-то именно её выбрала в качестве шпиона в молодую империю Ко. Нехотя Вивиан поделилась тем, что успела заметить: над разумом их подруги хорошенько поработали. Девушка теперь отзывалась на имя Мулан. Ещё она стала красить волосы в чёрный цвет.
Как поняла Вивиан, задача Нулефер состояла в том, чтобы вступить в армию Ко и дослужиться до достаточно высокого чина. В принципе, это возможно. Так как некоторых старших принцесс уже воспитывают с подобной целью.
Вирсавия разозлилась. Она понимала, что Шахерезада пойдёт любыми путями ради сохранения империи Рем. Эта маги была тем типом людей, которые не хотят мириться с простой истиной: рано или поздно всему придёт конец. Девушка пообещала Вивиан, что разберётся и с этой проблемой. Много времени уйдёт на её решение. Но блондинка согласилась подождать.
Всё-таки их подруга была личностью с большой буквы, хоть и вела себя тихо. Нулефер обладательница сильной воли; рано или поздно, но её разум разрушит заклинание Шахерезады. И, быть может, она захочет остаться в Ко уже по своей воле. Тогда Вирсавии надо будет позаботиться лишь о сохранении их дружбы.
Собственно, время идёт и идёт. Проблемы возникают и решаются. «Синдрия» трудится и отдыхает. Жизнь кипит. Все в предвкушении. Временами горюют, но чаще радуются. Ибо все они есть большая и дружная семья.
Но больше всего работников радовало то, что их «отец», то бишь Синдбад, сияет. То есть он светиться от счастья в последнее время всё сильней. Некоторые личности даже пытались убежать от работы, лишь бы лишний раз поговорить с ним. Ни о чём. Так людям хотелось заразиться его прекрасным настроением. Синдбад был счастлив. И делился своим счастьем со всеми. Про произошедшее в ту ночь он не забудет никогда, но ему помогли успокоиться и принять себя. Точнее помогла.
Да, все видели, что их отношения с Вирсавией идут в том самом русле. «Ах, любовь!», «Юность — лучшая пора для любви», «Наконец-то». Время от времени эта тема шумела чуть ли не днями. Но, конечно, не при виновниках торжества. Хинахохо был самым счастливым, за этих двоих он радовался больше всех. Мужчина — чего греха таить? — уже видел себя крёстным будущих наследников. И ни с кем эту привилегию делить не собирался. Ненасытный, блин!
Все вздохнули с облегчением и начали поздравлять молодую пару в тот день, когда советник будущего короля, то есть Джафар, подтвердил это. Случилось сие после того, как к нему прибежал очень красный Шарркан, который должен был разбудить Вирсавию. Прибыли приглашённые ей же музыканты из Элиохапта. Уж очень ему хотелось оповестить самым первым.
Забежал он, значит, без стука. Но его проигнорировали. Продолжали спать. Да, именно продолжали. В обнимку. Вирсавия устроилась на груди Синдбада. А тот её крепко обнимал за талию. Лица их так и лучились благословенным спокойствием. Спят себе смирно, голышом. Ну, хоть ниже были прикрыты одеялком.
Однако принц тут же выбежал. Никогда ему не было так стыдно за свою беспечность. Неловко? Мягко сказано. Да как он посмел? Ох, что-то совсем подзабыл Шарркан о манерах. И только после того, как отчитался Джафару, до принца Элиохапта дошло, что именно он увидел. У него давление подскочило! Кровь из носа пошла! Пипирика еле успокоила бедолагу.