Вивиан слепо верила ей, доверяла безоговорочно. На деле она всегда хотела, чтобы их народы примирились окончательно. Их дружба была для Вивиан символом этого примирения. Смерть подруги доказало Вирсавии, что не может быть продолжения ни у дружбы, ни у мира. Вот образ Вивиан исчез. Кругом всё больше и больше умирало людей. Сердце больнее отзывалось на смерть тех, с кем по воле случая она сблизилась сильнее.
Девушка встала, солнце ослепило её. Она отвернулась и согнулась от усилившейся боли. Мистрас, милый друг, покинул этот мир вместе с другими. Ей хотелось уйти к ним, но она не могла оставить людей. И не сделала этого. А за смелым рыцарем этот мир покидают вечные спутники Джафара. Виттель… Махад…
— Осталось ещё немного, — слабо прошептала девушка себе под нос. Люди, обычные люди умирали. Спасти всех невозможно. Впервые за долгое время она смирилась с этим. Но не останавливалась. Осталось ещё немного. Будут ещё выжившие. Но тут борги начинают трещать. Вирсавия оборачивается на крики в море. Взяв себя в руки, она восстановила все. Но теперь те, кто пришли на последний корабль застыли в ужас. Они старались не толкать друг друга, но все хотели спастись. Чудовища вокруг борга не могли к ним подобраться. Не повезло тем, кто оказался за границей волшебного щита.
Вовремя появился Дракон. Он победил их всех. Весь в крови, люди расступились перед ним. Он встряхнул Вирсавию, которая только и бубнила себе под нос: «Руруму… Руруму. Руруму!» Слёзы текли по её щекам. Генерал мог только восхититься стойкости Вирсавии: она ещё держалась. И люди держались вместе с ней.
Чудовища были побеждены. Остался только вражеский флот. Прибежал Кирику с сестрами и братом. Они окружили Вирсавию. Тогда она пришла в себя. Она крепко обняла их и сама отвела на корабль. Дети, к счастью, держались достойно. Она выглядела хуже их. «Мама будет гордиться вами», — слёзы всё ещё текли. А Вирсавия улыбнулась, посмотрев на детей подруги. Женщина, которая стала для неё самой лучшей сестрой, может быть спокойна. Её дети спасены.
— Дракон! — мужчина внимательно смотрел на Вирсавию, стоит той подобраться к нему. — Во дворце наверняка остался император, — Дракон посмотрел в сторону дворца, над которым подозрительно сгущались тучи. Он посмотрел на Вирсавию и согласно кивнул. Разве сможет он её удержать?
====== В далёком прошлом настал конец ======
Стоило Дракону смиренно кивнуть и отпустить Вирсавию, как она, заколов шпилькой-посохом волосы, побежала вперёд. Не оглянулась, не оступилась. Ему оставалось лишь пожелать удачи. Им-то девушка доверяла. Теперь его черёд довериться ей.
Вирсавия недоверчиво осмотрела тучи над головой и забылась. Упала, зашипела, так как ободрала ладони. Но встала и побежала дальше. Руины ближе к дворцу становились мрачнее и печальнее. В воздухе витала Смерть. Она же и смеялась над этой «вакханалией». А Вирсавия, сжав зубы, бежала. И чем ближе был дворец, тем быстрее крутились мысли в голове. Интуиция пыталась о чём-то предупредить, но была настойчиво проигнорирована.
Вирсавия чувствовала тёмный рух. Даже здесь, на её пути, его было очень много. Её сила! Её суть. Вот что проникло в этот мир с помощью отчаяния и смертей, но что-то было не так. И девушка отказывалась это принимать. Она старалась убедить себя, что ей надо только найти Фалан и поговорить с ней. Да, вернуть волшебнице из Аль-Сармен умершего несколько тысяч лет назад сына просто невозможно. Однако она не может оставить помешавшуюся женщину. И так долго игнорировала. Нельзя, чтобы женщина делала хуже не только себе, но и маленькому императору. Который — до неё дошло — сейчас совсем один.
Девушке послышался крик отчаявшейся души.
«…из-за вмешательства Соломона Иллах изменился!..»
— Нет! Не так, Фалан! — до дворца оставалось немного. Но волшебница определённо не могла услышать Вирсавию. Девушки просто не оставалось ничего, кроме как выпустить всю злость и отчаяние. — Это моя ошибка, Фалан!!! — на мгновение перед ступенями на площадь перед дворцом она остановилась. Внимание привлекла дыра в собравшихся тучах. Оттуда что-то должно было пробраться к ним. Но Вирсавия не растерялась, она ударила себя по щекам — и протрезвела.
«Это действительно моя вина», — девушка ещё больше поддалась злости. Чем ближе она была, тем сильнее, казалось, слышался крик Серендины. Но она уже не была человеком. И никакого крика не было.
— Фалан! — Вирсавия забралась по лестнице и, завидев волшебницу, кинулась к ней. Женщина очень ослабла. А ещё она боится, так боится, словно пережила все кошмары наяву.
— Матушка! — Вирсавия чудом не шарахается от хорошо знакомого обращения. Наоборот, она позволяет Фалан опереться на себя, подхватывает ту. Женщина смотрит на Вирсавию большими глазами, полными страха и недоумения. — Син, вн… — девушке остается посмотреть туда, куда повернула голову Фалан, но лучше бы она это не делала. — Это не он! Это старейшина Давид! — кричит волшебница, словно боится, что её не услышат, не послушают. Вирсавия замерла и как-то обмякла, но женщину не отпустила.
— Вижу, — едва ли она что-то произнесла. А Син… Давид в лице не меняется. Ей это выражение знакомо. Он смотрит сверху вниз с привычным одному ему снисхождением и усмешкой. Только глаза заледенели. Живые ли?
Они смотрят друг на друга молча. Фалан же остаётся только ждать. Она смотрит то на Давида, то на Вирсавию. Может, они так разговаривают. Или думают о чём-то одном, понятном только им. Фалан волнуется. Боится. Но с матушкой легче. Она не даст её в обиду. У Фалан нет на неё обид. Она рада. Она боится. Давид ведь не посмеет… нет, он сделает всё, чтобы никто не смел помешать.
— Рад тебя видеть, Вирсавия. Признаюсь, не ожидал, — Давид заговаривает первым. Его, видимо, всё устраивает. Чужое тело как своё! И улыбается… Фалан в замешательстве. Перед ней словно Синдбад. Оно смотрит на Вирсавию, но та как-то презрительно смотрит. Её оболочкой не обмануть. И Фалан не знает, может ли вздохнуть спокойно. Матушка слаба. Матушка не победит. А он, Давид, шанса не упустит. — Всё это, исключая тебя, — продолжает он, — происходит по моей воле. И я очень долго ждал избранного. Так что прости меня, дорогая!
Вирсавия едва успевает уклониться от луча света. Фалан тоже не задело, она улыбается ей, мол, не беспокойся. Давид… попал сюда, использовав её силу. И гад прекрасно понимает, что не сможет использовать тёмный рух против неё. Он жив. И многое знает.
«Что же делать?!» Вирсавия и оглянуться не может. Он не упустит момента.
Долго думать не приходится. Давид не успел ничего сделать: Вирсавия просто откинула его дальше. Они с Фалан должны успеть забрать императора и уйти отсюда. Если Вирсавия не ошибается, долго управлять Синдбадом Давид не сможет.
Фалан не отказывает ей. Не может. Но сама она слаба. Вирсавии только и остаётся, что тянуть её за собой. Не может она отпустить руку волшебницы. И нельзя вздохнуть спокойно. Фалан страшно. Нужно ли бежать дальше? Нет, оставить Тесс она не может. Сил уже нет. И если Давид…
Бежать вверх по лестнице в башне ещё тяжелее. Волшебница понимает, что Матушка уже давно добралась бы до мальчика. Просто не может оставить её, Фалан. И волшебница Аль-Сармен чувствует себя отвратительно. Разве заслужила она такого отношения за последнюю тысячу лет! Крыша над ними вдруг обваливается, но и тут девушка успевает их откинуть чуть подальше. Целы, однако в голове звенит от «мягкого» приземления.
— Вирсавия, что ты, я не буду тебя убивать, — волшебницы вместе оборачиваются. Страх полностью овладевает Фалан, она ещё не срывается только потому, что держится Вирсавия. Эта девушка, если бы не планы Аль-Сармен, если бы не её, Фалан, тщеславие… Матушка стала бы хорошей королевой. О, она была такой всегда. — Думаешь, мне неизвестно о твоём бессмертии? — Фалан удивляется, но смотрит на приближающегося Давида. Так и хочет уничтожить одним своим присутствием. Совсем её не видит. Да, жалкая пешка. Он же и не скрыл этого!!! — Брось, никто не знает тебя лучше, чем я, — он остановился на десять ступенек ниже. Да, Фалан посчитала. И снова посмотрела на этого… сложно назвать старейшину человеком. Язык не поворачивается.