Вскоре после этого Иван IV сделал Курбского боярином, а вскоре началась Ливонская война. В начале боевых действий Курбский вместе с Петром Головиным командовал сторожевым полком. Затем назначен первым воеводой первого полка, возглавив авангард русской армии. Кампания оказалась успешной – было захвачено около двух десятков ливонских городов.
П.В. Рыженко. Портрет А. Курбского
Но война затягивалась, русской армии приходилось все тяжелее. В 1560 году Иван Грозный поставил Андрея Курбского во главе действовавшей там армии и одновременно назначил воеводой в Юрьев (ныне – Тарту). Курбский нанес ливонцам несколько поражений, затем успешно сражался против вступивших в войну за Ливонию польско-литовских войск. Однако затем военная удача отвернулась от него: в 1562 году литовцы разбили отряд Курбского.
…У каждого, решившегося сделать роковой выбор в пользу измены, всегда есть точка невозврата. То есть до этого мгновения ситуацию еще можно обратить назад, а после – дороги назад уже не будет.
Историки до сих пор не могут ответить на вопрос, что именно подтолкнуло Курбского к подобному шагу. Ведь после неудачи под Невелем он сохранил свой пост, и даже когда приближенные князя начали попадать в опалу, Иван Грозный не предъявил Курбскому никаких претензий, тем не менее воевода решился на бегство из России.
Более того, как считают некоторые историки, в ходе предварительных переговоров Курбский, дабы подтвердить неприятелю твердость своих намерений, раскрывал ему сведения о передвижении русских войск.
30 апреля 1564 года Курбский со свитой покинул Россию и перешел литовскую границу. Семья Курбского в России подверглась гонениям, некоторых его родственников, по свидетельству самого Курбского, Иван Грозный «поморил». Мать, ребенка и супругу Курбского заточили в крепости, где последняя умерла «от тоски». Судьба старшего отпрыска Андрея Михайловича покрыта тайной, а позже стала объектом для различных исторических спекуляций.
Великий князь литовский и король польский Сигизмунд Август пожаловал Курбскому во временное пользование обширные владения в западнорусских землях: город Ковель с замком, а также несколько поместий. Три года спустя имущество оформили в наследственную собственность семьи Курбских. Уже в 1564–1565 годах беглый князь участвовал в боевых действиях с Россией на стороне польско-литовских войск, в том числе в осаде Полоцка и в опустошении Великолуцкой провинции.
Но прославился все-таки Андрей Курбский не военными делами, а перепиской с Иваном Грозным, которую он вел из Литвы. Уже много лет ее изучают ученые, она упоминается в вузовских и даже школьных учебниках.
Сразу после бегства Курбский отправил Ивану IV письмо, в котором упрекал своего бывшего патрона в многочисленных грехах по отношению к верным подданным: «Избиенные тобою, у престола Господня стояще, отомщения на тя просят; заточенные же и прогнанные от тебя без правды от земли к Богу вопием день и нощь!»
Царь отвечал бывшему подданному в язвительной манере, дав понять, что все его оправдания ничтожны. Он тщательно отвечал на каждый обвинительный тезис оппонента, зачастую либо дословно цитируя, либо пересказывая послание Курбского. И если Курбский утверждал, что Грозный не соответствует идеалу правителя, тот, наоборот, задавал вопрос: а само-то Курбский (и подобные ему) близки к идеалу подданного? Царь упрекал Курбского: «Ты же, тела ради, душу погубил еси, и славы ради мимотекущия, нетленную славу презрел еси, и на человека возъярився, на Бога возстал еси».
В.М. Васнецов. Иван Грозный
Иван Грозный противопоставлял Курбскому его же верного слугу Василия Шибанова, который, согласно преданию, доставил в Москву и передал Грозному письмо своего господина. Мол, Шибанова не испугали ни мучения, ни даже смерть: «Он свое благочестие соблюде, пред царем и пред всем народом, при смертных вратех стоя, и крестного ради целования тебе не отвержеся, и похваляя всячески умрети за тебе тщашеся».
Курбский уповал на грядущий Страшный суд, на котором все неправедные дела нечестивого правителя ему точно припомнят. Курбский отмечал: «И да будет ти, царю, ведомо к тому: уже не узришь, мню, в мире лица моево до дня преславного явления Христа моего». Иван Грозный высмеивал Курбского: «Лице же свое показуеши драго. Кто же убо восхощет таковаго эфопъскаго („бесовского“. – С. Г.) лица видети?..»