Я снова сидела на лекции по истории, примостившись на краю скамейки. Двери поменяли, стены в коридоре подлатали, но на панелях, которыми они были обшиты, еще виднелись выбоины и трещины, на пол местами положили новое покрытие, резко выделявшееся на общем фоне. Новые вставки пахли формальдегидом.
Я подтянула колени к груди и устроила на них блокнот. Из-под карандаша выходили причудливые арки и каменные стены. Я стала заштриховывать каждый кирпичик, из-под плит пустила пробиваться травку. В середине листа, однако, оставалось большое свободное пространство.
Грейвс присел рядом со мной, а по другую руку от него сел, поставив локти на колени, парень по прозвищу Спиннинг: черные, как у эмо, зачесанные набок волосы, шоколадные глаза, тонкие запястья, солдатские ботинки и ускользающая улыбка. Ирвинг уселся на пол, обняв руками колени. Все остальные меня всячески избегали. Даже Дибс в классе делал вид, что совсем меня не знает. Я заметила: стоило Ирвингу раскрыть рот, Грейвс и Спиннинг обменивались многозначительными взглядами.
Как раз в тот момент Блондин что-то бубнил про основные правила взаимодействия между дампирами и вервольфами. Я заштриховала еще один кирпичик.
— Дампиров обучают тактике, а вервольфов — логистике, что ставит и тех и других в выгодную позицию по силе. Вервольфы, в отличие от дампиров, лишены чувствительности к инвазии вампиров, а у дампиров отсутствует способность к консенсусу и сотрудничеству, свойственная вервольфам. Эти черты прекрасно дополняют друг друга. И только когда мы смогли договориться, нам удалось очистить от вампиров и удержать за собой огромные территории.
— А раньше? — поинтересовался Грейвс.
У побледневшего Блондина из-под верхней губы показались клыки, но других признаков трансформации не появилось.
— Раньше? Мы погибали. Мы были близки к полному истреблению. Война против вервольфов начиналась в любой момент, когда того желали носферату. Тех, кого не брали в плен, убивали, или они оставались жить по милости Принца крови. В качестве Сломленных.
Я навострила уши. «Со сломленной волей», — прозвучал у меня в ушах голос Кристофа. Я оторвалась от листочка.
— Сломленные? Что это значит?
И тут же почувствовала себя дурой. Наверное, не стоило задавать подобный вопрос в окружении волков. Для них это больная тема.
Господи. По аудитории пролетел шепоток. Спиннинг опустил плечи и откинулся на спинку скамьи.
— Может, кто-то хочет ответить на этот вопрос? — Блондин оглядел аудиторию. — Нет? Ну, тогда придется мне. «Сломить» человека, даже дампира очень просто. Лишение сна, временный недостаток протеинов, постоянная пропаганда — иначе говоря, «промывание мозгов» — и все. С вервольфами или с оборотнями — как мистер Грейвс — сложнее из-за их устойчивости как к физическому воздействию, так и к убеждению.
— Они упрямые, — тихо пробурчал Ирвинг, и снова аудитория заволновалась. Если не прислушиваться, то можно подумать, что это смех.
— Они стойкие, — поправил Блондин самым надменным тоном, на какой был способен. — И тем не менее, это возможно. Наиболее распространенный способ — приковать жертву цепями внутри татры. Это полый каменный прямоугольный параллелепипед, достаточно большой, чтобы позволить жертве находиться в нем стоя, но недостаточно просторный, чтобы повернуться, наклониться или сесть. Цепи прикреплены к ошейнику, на внутренней стороне ошейника расположены шипы, вот так. — Он показал ухоженными руками в воздухе. — Поэтому жертве приходится с большой осторожностью двигаться даже в таком ограниченном пространстве. Сырое мясо кладут на пол или же снаружи под дверью. Запах еды сводит с ума, а потом мясо начинает гнить. Каждый день из отверстия над головой жертвы льются потоки воды. Есть опасность захлебнуться или получить воспаление легких. Кроме того, к делу подключают похитителей снов — существ, выращенных Магараджей.
Внимание мое обострялось с каждой секундой. Сидящий рядом Грейвс напрягся.
— Похитителя снов, — продолжал Блондин, — сажают в непосредственной близости от вервольфа, кормят его падалью и разрешают петь. Кто-нибудь знает, какой эффект имеет их песня?
— Я знаю, что происходит, когда они засовывают язык тебе в рот и начинают пить, — тихо сказал Грейвс. — Да, и поют. Я помню.
Я этого не помнила. То ли я была без сознания, то ли мне снился на редкость яркий сон, то ли мое подсознание собрало по кусочкам все впечатления и выдало их за воспоминание. Но я помню, что было после того, как Грейвс оторвал от меня похитителя снов, а Кристоф прекратил мою истерику.