Грейвс держал меня. Я пыталась крикнуть, но не могла — голосовые связки словно замерзли. Во мне замерзло все. И только одна мысль сумела выскочить из бесконечной, мучительной агонии.
…не надо… прошу… пожалуйста не надо больше ненадоненадоненадо…
Но настал и третий раз. И теперь было хуже всего. Ужасные жестокие пальцы не тронули плоть. Они царапали, ковыряли и терзали меня — самую мою суть, ту невидимую материю, которой я и была. Душа? Нет, не очень подходит. Но близко.
Копали, царапали, тянули и терзали, круша мою невидимую сущность. И вдруг что-то вырвалось из меня стремительным потоком. Голова запрокинулась, дыхание остановилось. Грейвс опять тихо охнул и попытался оттащить меня от Кристофа.
Кристоф вскинул голову, вытянув клыки из моей плоти, и крепко сжал мне запястье, не отпуская жесткой хватки чуть пониже локтя. Выдохнул, дрожа всем телом, а Грейвс снова хотел оттащить меня. Моя рука безвольно натянулась между ними, как у резиновой куклы, плечо горело от боли, а я не могла вымолвить ни звука.
Глаза Кристофа загорелись пуще прежнего По ним заструились прожилки, как будто в воду капнули пищевой краситель.
— Как сладко, — прошипел он и вдруг странно подался вперед, опустив голову и опять крепко сжав меня запястье, словно собираясь повторить.
Я хотела закричать, но не могла. Тело не повиновалось. Оно, безвольное и словно подмороженное, просто висело.
— Кристоф, — послышался беспокойный голос Спиннинга. — Ээ… Кристоф?
Звук словно балансировал на острие ножа. Вокруг стояла тьма. Моя голова запрокинулась еще дальше. Грейвс уже держал меня обеими руками. Я была так вымотана, что с трудом дышала. Вдох-выдох, вдох-выдох, ребра словно отказывались подниматься. Невозможно тяжело было втянуть в себя воздух, который я ощущала на лице. И вместе с тем весь океан атмосферы теперь опустился на меня, грозя раздавить.
— Господи, — прошептал Грейвс. — Что ты с ней сделал?
И снова сверкнули зубы Кристофа:
— Лишь ненадолго одолжил ее, щенок. — Слова резанули мозг, как скребок по обледеневшему ветровому стеклу. Я вздрогнула. — Не волнуйся. Никому из них я не дам запустить свои грязные клыки в мою принцессу.
Боль и невероятная усталость крушили каждый нерв и мускул моего тела. Где-то позади нас вновь раздался холодящий душу вой.
— Нужна маскировка, — не отставал Спиннинг. — И…
— Я знаю, что вам нужно. Заткнись.
Подойдя вплотную, Кристоф дотронулся до моего лица, пробежав пальцами по грязной щеке. Я вздрогнула. Грейвс попятился, держа меня на руках. Как странно. Он передвигался абсолютно бесшумно. Лес вокруг потрескивал и вздыхал в темноте. Дрожащий, но беззвучный рык током пробежал у Грейвса под кожей — я ощутила его всем существом.
Они стояли лицом друг к другу — два парня, и я отчетливо осознала, что сейчас случится что-то плохое. Ощущение витало в холодном воздухе.
— Они приближаются, — прошептал кто-то.
Кристоф рассмеялся — тихо и очень грустно, совсем не так, как обычно смеялся Грейвс — надрывно, с сарказмом.
— Я спасаю не вас, — очень тихо сказал Кристоф. — Я спасаю ее. Помни об этом.
Он повернулся и буквально исчез. Лишь воздух с легким щелчком сомкнулся в том месте, где он только что был. Кто-то из вервольфов резко вздохнул. Спиннинг выругался себе под нос. Плотный белый пар заклубился из земли, как раз оттуда, где стоял Кристоф. Туман поднимался, вытягивая длинные крючковатые пальцы, и уже трогал меня за щиколотки. От его прикосновения по телу побежали мурашки. Именно такой туман сопровождает появление кровососов. Постойте. А что он только что сделал?
— Кровавый туман, — сказал кто-то. — Он закроет нас, а Кристоф сможет напасть на них. Погнали.
В этот момент все вдруг посерело, став непонятным и словно размазанным. Дибс помог Грейвсу взгромоздить меня на спину, как маленького ребенка, которого катают на закорках. Я хотела попросить прощения, но не могла даже пошевелиться.
И снова начались гонки через лес, все пролетало мимо и сливалось в единую массу. Моя голова безвольно моталась и подпрыгивала у Грейвса на плече, а он тихо чертыхался. Внутри меня дергало и ныло, как больной зуб. Похоже на головную боль, только не в голове. Не в голове, а в той невидимой сущности, где обитало мое «я», и которая не была связана с костями и мускулами.
— Грейвс… — прошептала я ему в плечо.
И тут же меня поглотила темнота, а внутри продолжало невыносимо болеть. Я проваливалась куда-то, где все было разорвано на части, и, пока я падала, целый хор голосов мерзко хохотал.