— Не отпущу, пока не поймешь. Я не предавал твою маму. Это… это просто невозможно.
Так вот он о чем…
— Я знаю, Кристоф. Я уверена, что это не ты.
Грейвс постучал в полуоткрытое водительское
окно.
— Кристоф, открой багажник.
Кристоф неохотно отпустил меня, и я дернула ручку дверцы.
Дибс уже открыл дверь, ведущую из гаража в комнату, больше похожую на подсобку. Он щелкнул выключателем, и теплый электрический свет пролился на бетонный пол.
— Пахнет нормально, — полуобернувшись, доложил он. — Кажется, здесь давно никто не живет, а свет есть.
— Проверьте каждую комнату. — Кристоф грациозно вылез из машины. Я вытащила сумку и захлопнула свою дверцу. — Роберт, справишься?
— Уже иду. — Спиннинг взбежал по ступенькам и оттолкнул Дибса. — Постой-ка здесь, Дибби. Дай поработать профессионалам.
Дибс фыркнул.
— Может, мне и в туалет ходить по твоей команде?
Да, кстати, — подумала я и стала подниматься по лестнице к ярко освещенному проему.
— А когда мы доберемся до Школы? Ну, до другой Школы?
— Завтра, после полудня. Лучше это сделать днем, чтобы все тебя увидели. Так безопаснее.
Кристоф шагнул вперед, и тут жгучее напряжение, пронизавшее воздух, заставило меня обернуться.
Грейвс стоял около багажника, засунув руки в карманы плаща. Он не смотрел на Кристофа. Выпятив подбородок, он буравил глазами меня. Глаза горели зеленым огнем, как у кошки в темноте.
Кристоф весь напрягся и сделал еще шаг. И как раз пересек тут невидимую грань, отделяющую «общее» пространство от «личного». Грейвс не шевельнулся.
Кристоф сделал еще полшага.
— Тебе придется уйти с дороги.
Тон его был обманчиво мягким. Но сколько раз я наблюдала, как начинаются потасовки в школьных коридорах. Все признаки налицо.
Грейвс слегка наклонил голову и задержал взгляд на дампире на две секунды дольше, чем предписывала вежливость, но на секунду меньше, чем полагалось для открытого вызова.
— Смотри, нарвешься. Эй, Дрю, подожди меня.
Я закинула сумку на плечо.
— Давай быстрей, — прохрипела я.
Мне очень не хотелось видеть, как они выпендриваются друг перед другом, прежде чем сойтись в никому не нужной схватке, свидетелем которых я была миллион раз.
Грейвс — лупгару, Кристоф — дампир. Сила и презрение кипели уже на поверхности. Качок и ботаник. Нет, не то. Два качка, каждый из которых имеет вескую причину ненавидеть другого. А вервольфов, кстати, я не очень осуждаю. То, как к ним относятся дампиры, конечно, не преступление, но почти.
А эти двое определенно не поделили что-то еще. Зловещий рык уже висел в воздухе.
Во мне стал нарастать жар, щеки запылали. Я сделала резкий глубокий вдох.
Повернувшись к противнику спиной — словно нанося оскорбление, — Грейвс обошел машину. Я ждала. Подойдя вплотную, он взял меня за руку. Теплыми пальцами. И от них не было больно.
Громко открылся багажник. Я оглянулась. Кристоф стоял, наклонившись.
— Сэмюэль, иди помоги.
Сэмюэль? Я заморгала.
Дибс дернулся.
— Да. Конечно. — И проскакал мимо нас.
С автомобиля капала вода, двигатель остывал, мерно пощелкивая. Я поняла, что хочу оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Дождь без устали колотил по крыше.
Я потащила Грейвса в подсобку. Там стояла уродливая темно-зеленая стиральная машина с сушилкой, большая металлическая раковина, да и, в общем-то, все. Дальше дверь вела в кухню, где тоже было почти пусто. Тут я почувствовала, даже больше, чем услышала, как Спиннинг прочесывает дом.
— Зачем ты так? — прошептала я, но Грейвс только улыбнулся. Не своей обычной болезненной полуулыбкой и не той широкой и солнечной, которая мне так нравилась. Нет, это была настоящая волчья гримаса, во все зубы.
— А чтобы знал. Пойду помогу Бобби. Оставайся здесь, ладно? — Его пальцы выскользнули из моих, и он исчез.
О, ради всей… — Я даже не могла закончить такую несуразную фразу. В каждом новом доме, куда мы приезжали, папа стоял с секундомером в руке, пока я проверяла, все ли в порядке, и ставила защиту. Или мы вместе это делали.
Грейвс стал чувствовать себя настоящим мужчиной, хотя всего пару месяцев назад он и знать не знал про Истинный мир.
Да, все меняется.
Я стояла посреди кухни, В последний раз в ней готовили годах в семидесятых. Стояла и прислушивалась к звукам дома. В окна заглядывали тускнеющие лучи вечерней зари.
Я слышала все и всех — и вервольфов, и дампира.
И все равно я была очень одинока.
* * *
Школа горит. А я бегу, с трудом двигая отяжелевшими руками и ногами, словно сквозь патоку. Обычно мир превращается в прозрачную смолу — стоит только слегка напрячься, а сейчас меня накрыла темная волна ужаса, цепляющаяся за каждую клеточку тела.