А сколько тебе лет?
Я не стала скрещивать руки на груди. Вместо этого и снова взяла стилет и свободно держала его в пальцах, не убирая лезвия. Так спокойнее.
Спутанные волосы торчали во все стороны, шорты сбились набок — в общем, жуткое зрелище, но зато и во всеоружии, если вдруг…
По зачем? Он же не станет…Необычайная легкость наполнила грудь, но страх все равно пробивался Я уже видела, на что способны дампиры. И было глупо их не опасаться.
Кристоф стоял неподвижно. Стоял и, не отрываясь, смотрел мне в ямку между ключиц, где поблескивал мамин медальон. Я запахнула ворот рубашки, и Кристоф перевел взгляд на мое лицо. Щеки у меня горели как угли.
— Я чуть-чуть старше тебя, Дрю. — Он быстро оглядел комнату, словно ожидая, что кто-то прячется в темном углу. — Похоже на комнату твоей мамы. Она была последней светочей, которую нам удалось спасти.
Ну вот, видишь, — казалось, говорил его тон. — Разве это не ответ на вопрос, который ты на самом деле хотела задать?Он встряхнул полотенце и снова огляделся. Легкий аромат пирогов коснулся моей щеки.
— У нее было много книг, — продолжил он, — очень много. Они, наверное, в хранилище. Ждут тебя.
Я невольно потянулась к маминому медальону, но усилием воли опустила руку.
— Со мной совсем не занимаются, — вырвалось у меня, и я с трудом сдержалась, чтобы не захныкать. — Ты говорил, что будут. А тут никакого спарринга — ничего! Они думают, я…
— Хрустальная? — Он наклонил голову. Его идеально гладкая, как шелк, кожа лоснилась от дождевой влаги. — Хрупкая? Драгоценная? Есть вещи и похуже, пташка моя.
Да ну?
— Слушай, я так ничему не научусь, если…
Я даже не заметила его движения. Только что он стоял на другом конце комнаты, склонив голову на бок и держа в руках полотенце. А в следующий миг уже оказался рядом со мной, обволакивая ароматом пирогов, и целовал мне щеки. Я отшатнулась, взмахнув ножом. Теплыми стальными пальцами он обхватил и слегка крутанул мне запястья. Руки пронзила острая боль, нож выпал из внезапно онемевших пальцев, колени подогнулись. Второй рукой он сжал мне шею сзади, под волосами. Плечо вывернулось и взвыло от боли.
Действуй, Дрю! — папин голос наполнял сознание. Был только один выход, и я им воспользовалась — наклонилась вперед, выкручивая руку, отчего плечо громко и больно хрустнуло, но хватка Кристофа ослабла. Пяткой я с силой пнула его по колену. Пинок получился что надо — Кристоф издал короткий звук, похожий на смешок. Я вырвалась, прокатилась по полу и присела. Нож куда-то подевался. Кристоф слегка согнул ногу, тряся ею в воздухе. Стоя на одной ноге, он снова походил на кота — остальное тело было неподвижно.
Не вставай. Если он приблизится, у тебя есть шанс сбить его с ног.Я кинула взгляд на дверь. Никакого толку. Слишком много времени понадобится, что-бы подбежать, отпереть, снять цепочку, отодвинуть засов…
— Прекрасно, — сказал Кристоф. — Ищешь пути побега — я слишком быстр. Очень хорошо. Но я уже здесь, а у тебя нет оружия, пташка. Что теперь будешь делать?
Нет оружия? Да иди ты. Оружие есть всегда.
Осмотревшись, я не нашла ничего, кроме безделушек, которыми можно было кидаться, и вдруг услышала приглушенный шум крыльев. Они рассекали воздух в комнате. У меня разметались волосы от ветра, прилетевшего, казалось, из ниоткуда. И я замерла, готовая увидеть бабушкину сову. Но ничего не произошло. Я пристально вгляделась в Кристофа.
Он кивнул. У него залоснились и потемнели волосы — он был близок к трансформации.
Ипостась может быть слабой или сильной, но сильнейшая из всех та, что сопровождается появлением внешнего символа — чаще всего животного, невидимого обычным людям. Там же, в глубинах сознания, зреет и жажда крови, которая доводит до умопомрачения, стоит лишь учуять запах алой жидкости.
Не отрывая от меня взгляда, Кристоф медленно, очень медленно опустился на корточки и оперся рукой об пол для устойчивости.
— Твое «становление» очень близко, Дрю. Все заложенное в тебе природой особенно сильно проявляется, когда ты взволнована. Но на это нельзя рассчитывать. Вполне возможно, тебя не допускают к учебным боям потому, что составляют специальную программу или ждут новых преподавателей. А может, и по другим причинам.
Казалось, он и сам придерживался версии о «других причинах». И по-прежнему не говорил мне всего, что знал или о чем догадывался.
— Дилан сказал, это потому, что ты еще не вернулся.
Напряжение упругим канатом протянулось между нами, загорелось огнем внутри.
— А, Дилан. Кстати, как он? — По лицу Кристофа расползлась совсем не дружелюбная улыбка. Это была ухмылка кота, сидящего перед мышиной норкой. — Он сказал, что был влюблен в нее?
Ээ?..
— Что?
— Мы все в нее влюблялись. Она была лучом света — твоя мама. Сергей украл ее. Но еще до этого она покинула нас по собственной воле. Мы все… — Он медленно поднялся на ноги. Стилет завертелся у него в пальцах, выписывая полукружья и поблескивая серебряным лезвием. — На сегодня достаточно, Дрю. Можешь встать.
Я не двинулась с места. Я получила от него намного больше, чем от кого бы то ни было. Но мало ли — вдруг он снова бросится на меня, чтобы, что называется, закрепить пройденное.
По идее, мне надо было напугаться до смерти. Но почему-то я совсем не боялась, хотя сердце чуть не выскакивало из груди. Дышала я короткими, резкими ринками, все тело покалывало от избытка адреналина После почти двухнедельного оцепенения и постоянного страха я впервые почувствовала себя неимоверно живой и свежей.
— Ну, упрямая, как всегда. — Он вздохнул и бросил нож на тумбочку. Тот громко звякнул о ножку лампы. — Мне скоро уходить, осталось полчаса. Я не собираюсь тратить их на то, чтобы швырять тебя по комнате.
— Вот спасибо! — Хотела бы я вложить в эти слова больше издевки. Дыхание выровнялось. — Так зачем ты тогда пришел? Чаю попить? — Меня мучила жажда, а от него пахло пирогами. С яблоками и корицей. Но желудок у меня сжался до размера монеты в десять центов. Залез в гости через окно, да еще и «осталось полчаса» — ничего хорошего не жди. По крайней мере, я так решила.
Шутки закончились. Кристоф вдруг стал старше, хотя лицо не изменилось.
— Найти тебя и убедиться, что ты в безопасности.
Мило с твоей стороны, ничего не скажешь.Сердце снова заколотилось. Я сделала над собой усилие, чтобы подняться с пола и выпрямиться во весь рост. Плечо разрывало от боли.
— Меня не пускают одну на улицу.
— Меня волнует не улица. — Кристоф вздохнул. Его мокрый свитер прилип к телу, джинсы — хоть выжимай.
И сам собой возник вопрос.
— Так как ты все-таки забрался в окно? И что тебя так волнует?
— Здесь предатель. — Взглянув на кровать и решив, что лучше туда не садиться, он вдруг вытянул руки — смешно и беспомощно. — Кто-то выдал местонахождение проверенного Братством охраняемого дома, о котором даже я не имел права знать. Выдал Сергею. Что, следовательно, дало ему возможность залечь в засаду и поджидать там нас обоих.
Я с трудом сдержалась, чтобы не содрогнуться. Тогда, полторы недели назад, Кристоф, как супермен, влетел сквозь пролом в стене на капоте грузовика, за руль которого цеплялся перепуганный до смерти Грейвс. А меня уже топили в своей бездонности черные, масленые глаза Сергея.
— Но мы же надрали ему задницу! Подумаешь, кто-то нас выдал! Ведь…
Кристоф покачал головой и погрустнел. Вдруг он двинулся вперед, и я вздрогнула, но он лишь подошел к стулу и упал на него. Стул слабо скрипнул.
— Нам просто повезло, Дрю. Если бы это была ночь, если бы Хуан и остальные слепо следовали инструкции, если бы твой приятель не доверился мне, если бы ты не билась с Сергеем с неожиданными для всех сноровкой и силой… Если бы, если бы, если бы… То тебя бы уже не было. — Звериный оскал на секунду исказил его лицо, я подумала, что померещилось. — Я бы потерял тебя.