— Поскорее бы все закончилось, — сказал Кристоф своему отражению. — Милый костюм обезьянки.
Он вышел из комнаты, прошел по коридору, затем вниз по продуваемой лестнице до прихожей, так как сомневался, что Фиона пойдет прямо в гараж. По пути вниз он остановился на несколько минут, чтобы осмотреть картины, на которых были изображены предки Фионы. Он также задумался, не висел ли раньше на пустом месте на стене портрет трусливого деда, о котором девушка упоминала.
Кристоф почувствовал легкий звон в сознании, понимая, что Дэнал пытается связаться с ним. Неохотно воин открыл мысленный канал.
«Я узнал совсем немного. Люди ничего не знают, а оборотни молчат. Аларик запретил мне ходить к вампирам без тебя. Сказал, что сила в массах. К тому же днем они все равно спят. Весеннее солнышко. Где мне с тобой встретиться?»
Кристоф рассмеялся, услышав этот приказ Аларика. Жрец, как и все остальные, все еще считал Дэнала юнцом, и, без сомнения, не хотел, чтобы тот приближался к вампирам. Это нечестно: молодой воин принес клятву Посейдону, как и все остальные, и убил немало кровососов.
Это его не касается.
«Планы поменялись. Я хочу, чтобы ты пришел в дом Фионы. Черт, это даже не дом, а особняк. В общем, мне нужно, чтобы ты остался с ее младшим братом, пока мы посетим благотворительный бал».
Дэнал весело спросил:
«Благотворительный бал? Честно? Тебе нужно наряжаться?»
«Приходи сейчас же».
Кристоф передал изображение особняка по каналу связи, затем прислонился к стене, сложил руки на груди и стал ждать. Женщины и так никогда не приходили вовремя, так что у него еще останется время вздремнуть, если только найдет поблизости удобный диван.
Тихий вдох прервал его размышления, и Кристоф посмотрел вверх и увидел Фиону на лестничной площадке, похожую на богиню или настоящую принцессу. Не зря он ее так называл.
Афродита ей и в подметки не годилась.
Лиф зеленого блестящего платья облепил ее округлости, как любовник, а юбка парила вокруг ее ног, как в чудесном сне. Прямоугольный изумруд свисал на серебряной цепочке между ее прекрасных грудей, а с ее изящных ушек свисали серьги с маленькими драгоценными камешками. Ее шелковистые волосы были подняты и собраны назад в стиле, который был популярен в Атлантиде тысячи лет назад, судя по мозаикам в бассейнах дворцового сада. Богиням эта прическа тоже пришлась по вкусу, если верить в подлинность картин и статуй, которые украшали дворец.
Понятное дело: эта женщина — богиня, а Кристоф недостаточно хорош для нее. Эта мысль стала ударом кинжала в живот. Только через мгновение он осознал, что стоит на месте и не сводит с нее глаз.
— Принцесса. — Он отвесил свой лучший придворный поклон. — У меня, недалекого воина, нет подходящих слов, чтобы описать твою красоту.
Она подняла подбородок.
— Ты не должен дразнить меня.
— Верь мне, Фиона. Я не дразню тебя.
Он выразил взглядом всю страсть и обожание, и в ответ девушка резко вздохнула.
— Ты и сам неплохо выглядишь, — отметила она, приподнимая юбку и спускаясь по лестнице.
Он понятия не имел, как Фиона могла ходить на таких высоких каблуках, и в глубине души надеялся, что она споткнется, и ему представится возможность подхватить ее. Обнять. Снять платье с ее прекрасного тела. Так они никогда не доберутся до благотворительного бала.
Что тоже ему на руку.
Он встретил ее на нижней ступеньке, не давая пройти дальше.
— Поцелуй на удачу, принцесса?
— Тебе удача ни к чему, — прошептала она. — Ты сам неплохо справляешься.
— С тех пор, как познакомился с тобой.
Он задавался вопросом, что произошло бы, если бы он упал в ее бездонные синие глаза и никогда больше не поднялся. Он размышлял, не готов ли почувствовать смешение душ, которого давно опасался. Интересно, не сошел ли он с ума?
Кристоф поцеловал ее. Он не мог отказать себе в удовольствии, как не способен был остановить биение своего сердца. Он нагнулся и прижался губами к ее рту, едва касаясь ее рук своими руками. Сначала поцелуй был легким, как перышко, но когда атлантиец почувствовал жар ее дыхания, то поймал ее вздох своим ртом. Желание разгорелось, страсть замедлила течение времени, и его затянуло в бурю эмоций.
Никакой поцелуй уж точно никогда не был настолько силен. Воин хотел защитить ее; обладать ею; поглотить ее. Он хотел все. Он желал получить все, что она могла предложить и всю ее сущность. Женский и легкий аромат Фионы, присущий только ей, манил его. Ее шелковистая, мягкая кожа была чудесной.
Он приподнял ее с пола, обнял и целовал, забывая, что поклялся никогда не привязываться ни к кому, забыл о своем черством и небрежном образе, и даже свое имя.