Он еще никогда так отчаянно не желал знать, как успокоить другого человека.
Фиона добралась до своей комнаты, а затем пошла в душ, по дороге снимая одежду и парик, сбрасывая на пол предметы маскировки. Двигаясь на автомате, спотыкаясь при ходьбе, Фиона включила самую горячую воду, а затем встала в поднимающийся пар в душе со стеклянными, прозрачными стенами.
Вот тогда ее, наконец, начало трясти.
Дрожь сотрясала все ее тело, и Фиона прислонилась к стеклянной стенке душа. Даже стекло дрожало от ее конвульсий. Кристоф мгновенно снял свою одежду, вошел в душ и притянул девушку в объятия.
— Тс, mi amara. Тише. Все закончилось. Отпусти, освободись от всего, теперь все кончено. Тише. Я здесь с тобой. — Он снова и снова гладил ее по волосам, отводил их от ее лица, пока Фиона рыдала, как будто ее сердце рвалось на части в груди.
— Он мог умереть. Деклан мог умереть. Неужели я спасла его от жестокого отца только для того, что стать причиной его гибели? Ему всего лишь двадцать два года, Кристоф, и он мог умереть. — Новая волна горя накатила на нее, и воин мог лишь обнимать ее, качаясь назад и вперед, пока эмоции не схлынут, и она не сможет выслушать его.
Прислушаться к голосу разума.
— Ты не можешь обвинять себя в том нападении. Они сказали, что хотели заставить меня прекратить расспрашивать о «Победителе». Они даже не знали, кто ты такая в том парике и гриме. Не ты, а я в этом виноват.
Она подняла голову и посмотрела на него глазами, покрасневшими от боли и ярости.
— Нет. Нет. Виноваты не мы, а те ублюдки, которые украли меч и убили охранников. И напавшие на нас вампиры.
— Интересно, это одни и те же вампиры или нет?
— Если у них уже есть меч, зачем им понадобились мы?
— Возможно произошла какая-то ошибка. Но нам не стоит переживать об этом теперь. Тебе нужно отдохнуть.
— Нет, — повторила Фиона. — Сейчас я хочу ощутить тебя в себе. Я желаю испытать что-то кроме ужаса, страха и гнева. — Она подняла руки и обняла мужчину за шею. — Заставь меня чувствовать, Кристоф.
И он повиновался: воин приподнял Фиону и вошел в ее тело, овладевая ею в жарком паре. Он направил воду так, что жидкость закружилась вокруг нее и ласкала ее, пока любовник обнимал ее, шептал всякую чепуху ей на ушко и толчками входил в ее лоно. Фиона вскрикнула, цепляясь за Кристофа, и поцеловала его. И дрожь, вызванная нападением, постепенно превратилась в трепет совершенно иного рода.
Их единение было вызвано не страстью и желанием обладать, а признанием потребности; обычным стремлением почувствовать теплоту и свет. Им не хотелось думать о собственной смертности в одиночестве. Кристоф и раньше желал секса после битвы: простая, химическая реакция на всплеск адреналина.
Эта близость совершенно отличалась от прежних связей. В этот раз они искали успокоение и гостеприимный дом. Кристоф отчаянно гордился тем, что Фиона в нем нуждалась, и как будто в ответ на эту мысль, барьер между их душами начал открываться, окружая их жаром и светом.
Душа девушки, окрашенная разными оттенками голубизны, танцевала вокруг нее. Но прекрасные цвета были затемнены; их окунули в черные тени и мрачную серость горя. Это застало Кристофа врасплох, и он застыл в партнерше.
Фиона подняла свою голову с его плеча, глядя на него затуманенными и растерянными глазами, и воин предпочел отложить принятие решения. Время было неподходящим для смешения душ, — когда-то Кристоф сам подозревал, что этот миг никогда не наступит. Он сконцентрировался, чтобы закрыть дверь в свою душу. Чтобы не дать себе посмотреть в ее душу.
Ледяной холод потери обдал его и заставил задаться вопросом: неужели, отвергнув удивительный подарок смешения душ, он никогда не получит его снова. Но Фиона прижалась своим ртом к его губам. Кристоф, ища убежища в ее теплоте и страсти, достиг оргазма, в то же самое время, когда партнерша вскрикнула на пике наслаждения. Когда он, наконец, освободил ее, они быстро вымылись, вытерлись огромными полотенцами.
Кристоф отнес ее в постель, обнял и закутал их обоих в одеяла.
Он закрыл глаза и сосредоточился, устанавливая волшебные чары вокруг комнаты, таким образом, чтобы никто не мог войти в нее без его разрешения, а затем поцеловал ее.
— Отдыхай сейчас, красавица. Завтра мы во всем разберемся.
Он поцеловал ее снова, а затем, обхватил ее теплое, трепещущее тело и долго наблюдал за ней, пока Фиона не погрузилась в беспокойный сон. Когда судя по ровному дыханию, девушка, наконец, поддалась усталости, Кристоф просто лежал, довольствуясь лишь объятиями, пока рассвет не коснулся золотыми лучами ее окон. Тогда он также, наконец, заснул.