— Ты мне нравишься рыжей. Горячая и с перчинкой, — проворковал он низким голосом.
— Правда? Продолжай, большой мальчик, — она одарила его сексуальной, манящей улыбкой.
— Еще раз так улыбнешься и узнаешь, каким большим я могу стать. Всё, что имеет отношение к тебе, делает меня твердым. Я хуже юнца с первой женщиной, — проворчал Кристоф.
— Мне это нравится, — Фиона сунула шлем под мышку и, положив руку Кристофу на грудь, поцеловала.
Он заставил себя не отвлекаться на вкус ее губ. Не на стоянке паба, полной оборотней.
— Я никогда не бывала здесь раньше, — Фиона смотрела на вывеску. Полная белая луна, резко выделяющаяся на фоне темного дерева, и одна малиновая капля, падающая на слова «Тающая Луна». — Красивая вывеска. Интересно, насколько она старая. Ты знал, что вывески пабов чрезвычайно популярны у коллекционеров? Некоторые из старых названий, как это, навевают воспоминания. Мне всегда нравились вывески с названиями животных и их фигурами. «Белый Кабан», «Голубая Свинья».
— «Красный Дракон», — Кристоф улыбался далеким воспоминаниям.
— О, ты бывал в нескольких барах на своем веку? Я все время забываю, какой ты древний, — Фиона увернулась, когда он попытался схватить ее.
— Я покажу, какой я древний, когда останемся наедине и разденемся.
— Вот такое обещание мне нравится, — одобрила девушка, беря атлантийца под руку. — Пойдем, встретимся с вервольфами. Может, нам попадется американец здесь, в Лондоне. Сечешь?
Кристоф отрицательно покачал головой, понятия не имея, почему Фиона рассмеялась.
— Я не уверен, что здесь можно встретить волка-оборотня из Америки, и, кстати, они предпочитают именно это определение. «Вервольф» считается серьезным оскорблением. Многие оборотни не уезжают далеко от родной стаи.
Она засмеялась сильнее и начала что-то напевать про вервольфов в Лондоне. До Кристофа стало доходить, что он понимает о женщинах куда меньше, чем думал. Первое, что он заметил, когда они вошли в паб, — острый, очень едкий запах волков. Множества волков. Кристоф занервничал из-за толпы тесном помещении, но им нужна информация, а он знал, что здесь находится главная лондонская база альфы стаи и ее пары.
— Ты уверен, что это то самое место? — Фионе приходилось говорить почти прямо ему в ухо, чтобы Кристоф услышал ее среди шума разговоров и барабанных ритмов рок-музыки. Ее теплое дыхание заставило член воина встрепенуться, но атлантиец твердо приструнил свое либидо.
Сначала он говорил с голубями, теперь с частями тела. Это не к добру.
— Я чувствую запах человека, — оборотень размером с касатку, пошатываясь, оттолкнулся от барной стойки и встал перед Фионой, пьяно ей подмигивая. — Хочешь, чтобы я тебя попробовал, сладенькая?
Она сделала шаг назад и откинула голову, чтобы осмотреть пьяного великана с ног до головы.
— Вот теперь мы определенно в нужном месте.
— Я предполагал, что если мы придем сюда, придется полезть в драку, но не думал, что это случится так быстро, — Кристоф вздохнул.
— Думаю, дело в слишком глубоком декольте, — Фиона смотрела вниз на сливочную кожу, открытую очень низким вырезом блузки.
— Ах, принцесса. Я слышу «слишком глубокое декольте», и мой мозг перестает работать, — Кристоф подмигнул ей, надеясь, что его спутница поймет, что он шутит, а не превратился в развратную свинью. Хотя в последнее время вокруг нее…
— Я заберу твою женщину, весельчак, — пробормотал оборотень. — Хочу поиграть с человеческой красотулей.
— Прошу прощения, — надменным тоном владелицы поместья произнесла Фиона. Получилось впечатляюще, особенно в сочетании с ее маскировкой сексуальной кошечки. — Пожалуйста, обращайтесь прямо ко мне. К вашему сведению, эта женщина не хочет играть с вами. Идите своей дорогой.
Она прогнала его взмахом руки, и Кристоф снова вздохнул. Это все равно, что размахивать красным флагом перед носом минотавра. Оборотень, как и ожидалось, зарычал, показывая пожелтевшие и обломанные зубы.
— Тебе стоило бы обратиться к стоматологу, мой друг. Великое благо современной эпохи, — посоветовал Кристоф.
Разгневанный оборотень, сжав огромные кулаки, потерял интерес к Фионе. Если он пустит их в ход, то может врезать Кристофу. Лучше бы этого избежать.
Атлантиец встал между здоровенных рук верзилы, и, прежде, чем взбешенный пьяный оборотень успел подумать, Кристоф приставил кончик одного кинжала к его горлу, а второй — к яйцам противника. Оборотень издал нечто среднее между визгом и писком, выше и пронзительнее, чем по мнению Кристофа соответствовало громадному человеку.