– А ты любишь перебивать, – несколько свысока заметила ее старшая сестра. – Затем приехали Таддеуш и Александра. Он был, как всегда, вежлив, надменен и немного рассеян. Зато жена его выглядела ужасно бледной и не столько рассеянной, сколько расстроенной. Думаю, они успели о чем-то поспорить, и Алекс, конечно, пришлось уступить.
Эстер чуть не спросила, почему «конечно», но сообразила, что такой вопрос прозвучит глуповато. Ведь жена обязана уступать мужу во всем.
– Потом явились Сабелла и Фентон, – продолжала Дамарис. – Младшая дочь Таддеуша с мужем. Все мы притворялись, что ничего не замечаем, как это обычно делается, если супруги ссорятся на людях. Но Алекс была такой… – она поискала подходящее слово, – …нервной и подавленной, что, казалось, совершенно не может держать себя в руках. – Лицо миссис Эрскин омрачилось. – И последними прибыли доктор Харгрейв с супругой. – Она чуть изменила позу, отвернув лицо от Эстер. – Все были вежливы, банальны и фальшивы.
– Ты говорила, что вечер прошел ужасно. – Эдит приподняла брови. – Не хочешь же ты теперь сказать, что вы все время вели холодные светские беседы! Ты упомянула, что Таддеуш и Сабелла поссорились и что Сабелла вела себя отвратительно, что Алекс сидела бледная, как полотно, а Таддеуш делал вид, будто не замечает этого. Максим же суетился вокруг Алекс – к явному неудовольствию Луизы.
Дамарис нахмурилась:
– Да, я так полагала. Но, в конце концов, дело происходило в доме Фэрнивелов, и Максим, как хозяин, должен был как-то спасать положение. Естественно, он пытался успокоить Алекс, а Луиза просто неправильно все истолковала. – Красавица бросила очередной взгляд на мисс Лэттерли. – Луиза любит быть в центре внимания и терпеть не может, когда ее вытесняют с этого места. Она дулась на Алекс весь вечер.
– И вы все пошли к столу? – спросила Эстер, пытаясь понять мотивы преступления, если, конечно, полиция была права в своем предположении.
– Что? – Дамарис свела брови. Взгляд ее был устремлен куда-то за окно. – О… да, рука об руку, всё по этикету. Знаете, я даже не могу вспомнить, что мы тогда ели. – Она чуть пожала плечами, обтянутыми яркой материей блузки. – Вроде бы я ела хлебный пудинг. После десерта мы ушли в гостиную и говорили о пустяках, а мужчины курили сигары и угощались портвейном, или чем там они еще занимаются в обеденной зале, когда дамы уходят? Я часто задаюсь вопросом, могут ли они вообще сказать друг другу что-либо стоящее… – Она опять быстро взглянула на Эстер. – А вы?
Та улыбнулась:
– Я тоже. Но, полагаю, ответ нас разочаровал бы. Боюсь, это как раз тот случай, когда тайна гораздо интереснее, чем ее разгадка… Но потом мужчины к вам присоединились?
Рассказчица состроила ироническую гримаску.
– Вы имеете в виду, был ли еще жив Таддеуш? Да, был. Сабелла поднялась наверх, чтобы уединиться, а точнее, подуться на всех в одиночестве, но когда именно – сказать не могу. Во всяком случае, до того, как вернулись мужчины. Думаю, она просто не хотела встречаться с отцом.
– То есть Сабеллы с вами в гостиной не было? – уточнила мисс Лэттерли.
– Да. Беседа шла весьма фальшивая. Я имею в виду, более фальшивая, чем это бывает обычно. Луиза все время пыталась уязвить Алекс, но, разумеется, с неизменной улыбкой. Потом она поднялась и пригласила Таддеуша наверх – навестить Валентайна… – Дамарис резко вдохнула, словно внезапно почувствовав удушье, и закашлялась. – Алекс была в бешенстве. Я как сейчас вижу ее лицо.
Эстер поняла, что миссис Эрскин подошла к какому-то волнующему ее моменту повествования, но что именно это было, она могла только догадываться. Допытываться же пока не стоило – Дамарис просто могла прервать беседу.
– А кто это – Валентайн? – спросила мисс Лэттерли вместо этого.
Голос ее новой знакомой сделался несколько хрипловатым:
– Сын Фэрнивелов. Ему тринадцать лет… почти четырнадцать.
– И Таддеуш нежно любил его? – негромко спросила Эстер.
– Да… любил. – Лицо Дамарис омрачилось настолько, что ее собеседница решила сменить тему. Она знала от Эдит, что у самой миссис Эрскин детей не было.
– И надолго он вас покинул? – спросила она.
Дамарис ответила странной болезненнойулыбкой:
– Навсегда…
– О! – Эстер так растерялась, что даже не смогла подыскать подобающих случаю слов.
– Извините, – быстро сказала Дамарис, вернувшись к реальности и устремив на гостью взгляд своих больших темных глаз. – Я просто не знаю, сколько времени его не было. Я была тогда погружена в собственные мысли. Люди слонялись туда-сюда. – Она виновато улыбнулась, как если бы в ее словах было нечто постыдное. – Максим зачем-то вышел, Луиза вернулась одна. Алекс тоже вышла – полагаю, за Таддеушем – и через некоторое время появилась. Потом Максим вышел снова – на этот раз в передний холл. Я забыла сказать, что прежде все поднимались по черной лестнице – это кратчайший путь в то крыло, где на третьем этаже располагается комната Валентайна.