Тор скорее почувствовал, чем услышал, как капитан обращается к нему. Не желает ли осуждённый что-нибудь сказать? Толпа мгновенно смолкла. Стало так тихо, что он услышал собственное дыхание.
— Прошу прощения у всех, кто меня любил или считал другом, — он смотрел на Элиссу, потом повернулся к Лорису, и тому показалось, что тёмно-голубые глаза лекаря глядят прямо ему в душу: — Я прощаю вас, мой король.
Теперь тишина была наполнена благоговением. Уходил поистине достойный человек.
Не смея нарушить молчание, Джод знаками просил людей посторониться и дать ему место. Он должен был встать примерно в тридцати шагах от креста, прямо напротив Тора. В руках палача уже появилась корзина с отвратительными тяжёлыми камнями.
В этот миг Тор почувствовал, как возникает мысленная связь.
«Ты готов?» — спросил Меркуд.
«Ты уверен, что у нас получится?»
«Мы попробуем. Ни у кого ещё не получалось. Ты должен понять: наши души обменяются телами. Ты будешь жить в моём теле, пока мы не сможем вернуть тебя в твоё собственное. А мой дух войдёт в твоё тело».
«Но, Меркуд… почему ты должен умереть в моём теле?»
Джод опустил корзину на землю.
«Это единственный путь. Моё время пришло. Я нашёл тебя, и теперь у тебя своя дорога. Ты должен жить, а я должен умереть. Используй моё тело, чтобы добраться до Сердца Лесов. Там ты будешь в безопасности. Времени больше нет. Несмотря на всё, что я сделал, мой мальчик, я люблю тебя. Соберись с силами и откройся для меня. Сейчас. Мне потребуется вся твоя мощь».
Охваченный ужасом, Тор повиновался, и Цвета закипели вокруг него, неукротимые, как пламя. На миг Меркуд замер. Он был потрясён. Есть ли предел силе, которая вдруг оказалась в его распоряжении? Но оторопь быстро прошла: это будет длиться лишь несколько мгновений, и второго случая уже не представится.
Держа в каждой руке по камню — они были похожи на грубые шары, — Джод заговорил в последний раз.
— Закрой глаза, мальчик. Я буду целить тебе в голову. Так будет быстрее, — по привычке он взвесил камень в правой руке. — Я ещё ни разу в жизни не промахнулся.
Палач замахнулся. Ксантия улыбнулась, и Гот с радостью увидел, как Тор зажмурился. Но они не знали, зачем он на самом деле закрыл глаза. Именно в этот миг могучий поток силы обрушился на Меркуда и поглотил обоих — учителя и ученика. Это было самое удивительное волшебство, какое творилось в этом мире за последнюю сотню лет.
«Давай!» — громко прокричал Меркуд. Прямо на него катился могучий вал, который грозил вот-вот выйти из повиновения.
Толпа видела, как Джод со всей силы метнул камень, который попал осуждённому точно в лоб. Череп тошнотворно хрустнул, кровь брызнула во все стороны. Вслед за первым полетели ещё два камня: один угодил в висок, второй — в грудь, чтобы удар остановил сердце.
Потрясённые, притихшие, люди смотрели, как медленно угасает свет в тёмно-голубых глазах Торкина Гинта — наверно, самых ярких на свете, — а по белой рубашке расползается пунцовое пятно.
Сокол горестно закричал, забил могучими крыльями и поднялся в воздух, чтобы улететь прочь с этого места позора и гибели.
Где-то в глубине Великого Леса завыла серебристая волчица.
Лорис смотрел на Элиссу. Её хрупкие плечи дрожали, по щекам градом катились слёзы, а глаза не отрываясь смотрели в лицо возлюбленного, теперь изуродованное до неузнаваемости.
Король не находил себе места. Да, приговорив к смерти Торкина Гинта, он действовал в рамках закона. Более того: подчинялся его требованиям, как послушный слуга. И всё же в его власти было остановить этот ужас. Он мог.
Если бы хотел.
Но в тот день, когда он, Лорис, увидел в тронном зале Элиссу, в нём проснулась ревность, с которой он ничего не мог сделать. Почему эта женщина досталась Тору? Тем более — в нарушение запретов… Следование этому извращённому ходу рассуждений приводило к необходимости точно следовать букве закона и оправдывало короля.
Теперь Лорис сожалел о своём решении, о своей зависти, своей слабости. Он ненавидел себя. Он ненавидел себя за то, что снова предал Найрию — хотя бы в мыслях, — предал Тора… и эту молодую женщину, которую был обязан защищать как король, как мужчина.
— Любовь моя… — сквозь слёзы прошептала Найрия. Лорис остановил её: он заметил, что Элисса, которая до сих пор не сводила глаз с мертвеца, висящего на кресте, отворачивается, чтобы посмотреть на него. На предателя.
Теперь на её гордом лице было лишь презрение. Потом Элисса провела рукой по лбу, словно для того, чтобы откинуть золотистую прядь, посмотрела на королеву, вежливо кивнула ей и скрылась полутёмных покоях. Стража последовала за ней.
— Она никогда мне не простит, — вырвалось у Лориса.
— Вам не нужно её прощение, Ваше величество, если вы не совершали греха, — отчеканила Найрия и отвернулась. Ей хотелось уйти отсюда, спрятаться у себя в покоях. Однако пытка ещё не закончилась.
Она увидела, как старый лекарь пытается встать с кресла, в котором сидел с тех пор, как началась казнь. Он казался оглушённым.
— Меркуд! — королева бросилась к старику.
Лекарь встал и тут же привалился к стене, словно не мог держаться на ногах. Серые глаза смотрели с какой-то странной отрешённостью. Лорис, поспешив следом, подхватил старика и уже оборачивался, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, когда Меркуд проговорил:
— Все хорошо. Просто дайте мне немного постоять и прийти в себя.
Его голос звучал странно, хрипло. Король и королева смотрели, как он судорожно хватает ртом воздух. Потом взгляд старика прояснился. Наверно, его слишком потрясла смерть ученика, подумала Найрия. Губы лекаря дрогнули, их тронула кривая улыбка… и тут же исчезла.