Бет-Ани — Вифания.
Бет-Лехем — Вифлеем.
Галил — Галилея.
Ерушалаим — Иерусалим. В главах, действие которых происходит в IV в. от P. X., используется современный вариант названия.
Иешуа — Иисус. На древнееврейском Его имя произносилось как Иешуа или, в более официальной форме, Иехошуа (как, например, в эпизоде в Иерусалимском храме). Однако близкие друзья, очевидно, называли его Иешу.
Йоханан — Иоанн.
Йосеф — Иосиф.
Марьям, Мариам, Мириам — варианты имени Мария.
Матья — Матфей.
Глава 1
9 нисана 3771 года по иудейскому календарю
Мелкий дождь моросил уже пару дней. На темной вершине горы было холодно, сладко пахло прелой хвоей и влажной землей.
Марьям натянула на голову гиматий — большой квадратный кусок белого льняного полотна — и посмотрела вниз на священный город Ерушалаим. Отсюда, с высоты Масличной горы, открывался потрясающий вид. Звезды освещали древние каменные стены и широкие разноцветные улицы. Все дышало тишиной и спокойствием. Даже струйки дыма, поднимавшиеся из очагов в домах, казалось, повисли в воздухе, будто мазки черной краски по холсту неба.
Она невольно перевела взгляд на Храмовую гору. Трапециевидное основание Храма, поддерживаемое мощными подпорными стенами, возвышалось над землей больше чем на полсотни локтей, оно занимало площадь более 344 000 квадратных локтей[2] — вдвое большую, чем величественный римский Форум, и более чем в три с половиной раза превосходящую площадь объединенного храма Юпитера и Астарты-Венеры в Баальбеке. Грандиозный размах храмового комплекса с его зданиями, купальнями, украшенными мозаикой дворами, величественными колоннадами портиков и искусно украшенными куполами не имел равных во всем мире. Сам же по себе Храм, место, где живет Бог, вообще приводил людей в трепет. На украшение его стен и куполов пошло столько золота, что солнечный свет, отражаясь от него, буквально ослеплял. Даже сейчас, ночью, в мерцании звезд он казался серебристым оплотом света и мечты.
Марьям повернулась к мужчине, сидящему на большом известковом валуне слева от нее. Подтянутый, среднего роста, мускулистый, с вьющимися черными волосами до плеч. Белый гиматий на его голове обрамлял бородатое лицо, подчеркивая блеск его темных живых глаз.
— Это опасно, Иешу. Они жестокие люди.
— Все жестоки, — тихо ответил он.
Она задумалась над тем, что ответить, но не нашлась и села на камень рядом с ним. Масличная гора практически целиком состояла из известняка, а верхний слой был белым, как мел. Несмотря на такую неплодородную почву, ее склоны покрывала густая поросль олив, между которыми высились кедры. Сердце Марьям тревожно билось.
— Если слухи дойдут до префекта, он решит, что ты затеваешь заговор… — начала она.
— Я должен поговорить с Дисмасом.
Жесткость его тона заставила ее замолчать. Она отвернулась, так сильно сжав зубы, что загорелая кожа на скулах напряглась. Живот стянуло от страха, ей стало трудно дышать.
— Марьям, пожалуйста, доверься мне. Я знаю, как это может выглядеть в глазах римских властей, но это необходимо.
Наклонившись, он кротко поцеловал ее в щеку. Это был поцелуй, дающий стремление к совершенству и к новой жизни. И они обретали знание от благодати, что жила в каждом из них.[3]
— Эти зелоты, я не доверяю им, — ответила она, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Они из Галила, как и я. Они друзья моих друзей, тех, с кем я вырос. Для меня это достаточное основание, чтобы говорить с ними.
— Но почему именно сейчас? — спросила она, всплеснув руками. — После убийства Йоханана они попытались силой захватить тебя и провозгласить царем.[4] Ты сам сказал нам, что надо избегать больших толп, на случай если они подстерегут нас, чтобы взять тебя в плен. А что, если они сделают это сейчас?
— Не станут.
Она опустила руки. Кулаки сжались сами собой. Еще вчера он приказал своим последователям купить себе мечи.[5] Хотя Иешу говорил, что возмездие в руках Бога, а не людей, он явно решил не полагаться на удачу в общении с зелотами, ненавидевшими Рим и мечтавшими омыть землю кровью римлян.
«Может быть, он боится римлян… или священников из Храма, или вопящей толпы, умоляющей его хотя бы об одном взгляде в их сторону. Теперь мы со всех сторон окружены врагами».
Она невольно посмотрела на север. Там, за городскими стенами, виднелось огороженное пространство, временный лагерь пилигримов, наводнивших Ерушалаим в эти священные дни. Там стояли тысячи палаток. Вокруг Ерушалаима было три лагеря пилигримов: один — на севере от города, второй — на западе, а третий — на юге, в долине Кидрон у купальни Силоам.