Дом стоит поодаль от дороги. С трудом открываю тяжелую створку ворот и попадаю в двухъярусный садик. Слева высокие заросли корабельной сосны нависают надо мной грозовой тучей в ясном небе. Справа теплый бриз мягко покачивает огромные листья трех пальм. К парадному входу ведут выложенные коричневой плиткой широкие ступени, охватывая на полпути основание неработающего фонтана. Пальмовая ветвь лежит поперек пустой чаши, издали похожая на забытый после бала веер. По обе стороны массивных входных дверей в больших кадках стоят фруктовые деревца, увитые гирляндами крошечных лампочек. Такое ощущение, будто меня просвечивают рентгеновскими лучами. Крайне неприятное чувство. Я оглядываюсь в поисках телекамеры слежения. Уж лучше бы Луиза сначала договорилась с мужем. А если я пришел некстати? Что она мужу сказала? Что случайно столкнулась со старым приятелем, которого много лет не видела, или что я был ее любовником? Интересно, каков Алессандро из себя? Звезда судопроизводства, разумеется. Преуспевающий. Знаменитый. Не то что я: незадачливый и зашедший в тупик, занимаюсь ремеслом, которое ненавижу. Вдруг появляется желание повернуться и дать стрекача, избежав постыдного сравнения, однако я заставляю себя насколько могу громко и уверенно постучать в дверь. Спустя минуту слышу веселый голос Луизы, возвещающий: «А вот и он. Не беспокойся, я открою».
Открывается массивная створка двери, и появляется Луиза. На ней черное платье до колен, волосы убраны в пучок, в руке туфля. Приветствуя меня, она прислоняется к косяку и надевает туфлю, согнув ногу в колене.
Я неловко толкусь в дверях.
— Вы куда-то собираетесь? Говорил же тебе, лучше бы заранее договориться…
— Давай без глупостей: мы все сегодня кое-куда идем. Проходи.
Захожу в квадратную прихожую. Внутри она меньше, чем мне представлялось, довольно уютная, только освещена тускловато. На стенах обои в розовых тонах, куча пальто на вешалке. Доносится аромат кофе и вина. Воздух душистый, густой. Обстановка слегка напоминает рождественскую.
Луиза легко чмокает меня в обе щеки и берет под руку:
— Пойдем, познакомься с Алессандро.
Мы идем по коридору и попадаем в обширную библиотеку. Книжные стеллажи забиты битком, нижних полок почти не видно за высокими стопками книг, не поместившихся на полках. Стопки эти придают комнате вид миниатюрного Манхэттена. Справа стоит кабинетный рояль, тоже заваленный книгами. У окна большой письменный стол, за которым сидит муж Луизы.
Алессандро Масканьи немного за пятьдесят, он красив, крепко сложен, седеющие волосы и бородка коротко подстрижены. Широкая улыбка и ясные голубые глаза. Лицо его светится таким глубоким умом, что мне опять становится неловко.
Когда мы входим в комнату, он встает и, широко разведя в приветствии руки, громко, бравурно возглашает:
— Джим! Добро пожаловать. Рад с вами познакомиться. Проходите…
Луиза слегка подталкивает меня вперед.
Выйдя из-за стола, хозяин объявляет:
— Я Алессандро Масканьи, муж Луизы. Добро пожаловать в наш дом.
Он забирает мою ладонь в свои крупные руки с толстыми пальцами и притягивает ближе. Я мгновенно покорен его теплотой.
— Джим Вулф, — представляюсь я. — Приятно с вами познакомиться.
— Как вам нравится Неаполь? — спрашивает Алессандро, пристально глядя мне в глаза. Рука моя по-прежнему покоится в его ладонях.
— Я от него в восторге. Не знаю, говорила ли вам Луиза, что я почти весь отпуск проболел, зато с сегодняшнего утра…
— Чудесно, чудесно, — перебивает Алессандро, мое недомогание его явно не интересует. — Неаполь — город очень таинственный, очень таинственный. Стать своим здесь нелегко. И особой прелести в нем нет. В неаполитанском диалекте есть такое словцо: nzevoza. Город… ну как эти, на коже… — Отпустив наконец меня, он потирает свои большие руки, густо заросшие седым волосом. — Вы понимаете? Город… ну, у вас на коже. Здания, люди, грязь… Не припоминаете это выражение?
Я отрицательно качаю головой, и Алессандро переводит взгляд на жену. Но тут я догадываюсь.
— Он въедается вам в кожу, — говорю я и тру кончиками пальцев о ладони, демонстрируя осязаемость явления, которое он старается описать.
— Да, да, — радуется Алессандро. — Именно так. Nzevoza… Неаполь въедается вам в кожу.
Я оглядываюсь на Луизу, стоящую в дверях. Конечно, ей приятно сознавать, какое впечатление производит ее муж на окружающих людей, и, в свою очередь, похоже, она довольна впечатлением, какое я произвел на ее мужа.