Мы оба оглядываемся на дверь гостиной. Ни ей, ни мне не хочется, чтобы Алессандро нас услышал.
— Послушай. Ты был его гостем. Ты мой друг. Он сочтет своим долгом разобраться в этом деле.
— Не надо было мне ничего говорить!
Луиза немного оттаивает:
— Не волнуйся. Это пустое. Все будет отлично. Только, знаешь, порой я думаю, что мы не вполне осознаем, насколько тяжела его работа и с чем ему приходится бороться.
— Обещай устроить так, чтобы он ничего не предпринимал.
— Обещаю, что попробую. Но и ты должен дать обещание, что будешь держаться от нее подальше, как он и просил.
— Луиза, ты не представляешь, на что похожа ее жизнь…
— Уговор есть уговор.
Я не уверен, что сдержу обещание. Луиза смотрит на меня в упор.
— Что?
— Обещай.
— Я обещаю.
— Хорошо. Теперь ступай домой, а завтра утром поедем в Сорренто. Еще разок сыграем в «Монополию» — и все позабудется.
Мы целуем друг друга в щеку. Луиза позволяет мне крепко обнять ее, понимая, каким вдруг одиноким я себя ощутил.
Я выхожу в ночь под приглушенные звуки шопеновского ноктюрна. Музыка задумчивая, грустная, рассерженный человек такую не выберет. Я останавливаюсь и слушаю, обессиленный и преисполненный чувств. Живи я в этом городе, тоже, наверное, играл бы на рояле и, наверное, исполнял бы Шопена: кто еще способен так разбередить чувства, не тревожа душу?
Половина шестого. Солнце уже низко. Тень, падающая от памятника Беллини, рождает иллюзию, будто творение Джакометти лежит поперек всей площади. Луиза, поджидая меня, сидит за столиком и читает журнал, в руке сжимает бутылку пива. Алессандро поблизости не видно. Луиза, пересчитав сигареты, вынимает одну и закуривает.
— У меня для тебя сюрприз, — говорит она, когда я подхожу, и лениво выпускает тоненькую струйку дыма. Выглядит Луиза спокойной и уверенной в себе. Мне остается только надеяться, что с Алессандро все улажено.
— Какой? — спрашиваю я и замечаю, что Луиза смотрит куда-то мне за спину. Резко оборачиваюсь.
С кучей папок в руках к нам спешит Алессандро: его шофер поставил машину на тротуаре. Остановившись рядом, Алессандро тяжело дышит, но вовсе не хрипит и не выглядит немощным стариком. Он моложав и бодр на вид, а задыхается от распирающей его энергии, возбуждения. Алессандро садится за стол и бросает на него свои папки. Сейчас судья напоминает мне фанатичного студента в перерыве между лекциями, который остановился на бегу, чтобы обсудить некое положение марксистской теории (его великолепие, точность и логику) с такими же, как он, умниками, ну, может, только менее страстно увлекающимися наукой.
— Все в порядке? — осторожно спрашиваю я, подозревая, что вчерашний спор не прошел бесследно.
— Джим, приношу свои извинения. Но сегодня вечером я должен ехать в Рим. — Алессандро вновь обращается к Луизе и впервые за время нашего знакомства говорит с ней по-итальянски в моем присутствии. Речь его серьезна, тон пылкий. Закончив, Алессандро встает, подхватывая одной рукой разбросанные папки. Другой рукой треплет меня по плечу: — Увидимся завтра вечером, Джим. Позаботьтесь о моей жене.
Не успеваю я заверить, что сделаю это непременно, как он уже на полпути к машине.
— И что все это значит? — спрашиваю я, заказывая пиво официанту.
Луиза, на которую театральное появление и исчезновение мужа не произвело впечатления, отвечает:
— История долгая. Может так случиться, что премьер-министру придется уйти в отставку.
— Какое отношение это имеет к Алессандро? — любопытствую я, даже не подозревая, что влияние судьи простирается аж до столицы.
— Когда-то он работал в Риме. На правительство. Антимафия и всякое такое. Он всегда срывается с места, когда дело доходит до кризиса вроде нынешнего. По-моему, это как раз то, что он просто обожает делать: свалить правительство. — Луиза смеется.
— Речь идет о правительстве правых, так?
— Он ненавидит все правительства. Они его раздражают. Все и вся погрязли в коррупции.
— Даже судейские?
— Как-то он сказал, что несколько порядочных еще остались. Думаю, это потому, что они, как и он, против правительств.
Мне принесли пиво. День выдался жаркий, залитые солнцем улицы выжжены досуха, и я провел большую часть дня, купаясь в море.
— Так что за сюрприз?
— Я в полном твоем распоряжении, — отвечает Луиза, удивленная, как я до сих пор этого не сообразил.
— Мы все же едем в Сорренто?
— Боже, да. В такую жару город невыносим. Мы отправимся на катере.