Я боюсь и думать о какой-нибудь ночи, наполненной страстью, а вместо этого спрашиваю про Алессандро и «мою проблему».
— Ты виделся с ней? — задает вопрос Луиза, и ее настроение неуловимо меняется: сразу же вспоминается прошлый вечер, когда она и Алессандро, похоже, вдруг ожесточились против меня.
Чувствую облегчение оттого, что могу сказать правду.
— Нет.
— Тогда отлично.
— Что ты хочешь сказать этим «отлично»?
— Хочу сказать «отлично», Джим. Он дал мне обещание. Прошу тебя, оставим это. В Неаполе порой лучше всего не задавать вопросов.
Возможно, меня и в самом деле по-настоящему вывели из игры.
Луиза предлагает взять пиццу. Слишком жарко для чего-то другого, поясняет она.
Она подзывает официанта и заказывает две пиццы с морепродуктами и еще пива. Потом рассказывает мне, как утром говорила с матерью, которая грозилась приехать в гости.
— Я у нее выпытала, когда она собирается приехать, и заявила, что как раз в это время мы отправляемся в Китай, — торжествующе сообщает Луиза.
— Я и забыл, что вы едете в Китай.
— На две недели.
— А мне казалось, что ты поездки ждешь не дождешься.
— В обшем-то да. Только мне не совсем понятно, что мы там будем делать. Алессандро будет встречаться с разными скучными людьми.
— Все равно, это замечательно интересно. Я могу сколько угодно оттягивать день отъезда, но все же рано или поздно придется возвращаться в Лондон.
— Тебя здесь уже не будет, когда мы вернемся.
Луиза права. До их отъезда я, предположим, дотяну, но не до возвращения.
Нам принесли по пицце, и мы делим их на четыре части. С ужином мы расправились быстро.
— Что теперь будем делать? — спрашиваю я.
Луиза улыбается:
— Я задумала небольшую экскурсию.
Поднимаемся по улице Санта-Мария-ди-Константинополи мимо лавочек, забитых старыми картинами и фотографиями Неаполя. Я не прочь остановиться и посмотреть, но Луиза тащит меня дальше. Сразу за Археологическим музеем садимся на автобусной остановке. Я сообщаю Луизе, что могу целыми днями любоваться апулийскими вазами. Она пожимает плечами: раскрашенная глина ее явно не привлекает. Пропустив пару автобусов, мы садимся в третий и едем стоя, хотя свободных мест полно. Десять минут спустя мы уже на мосту и смотрим на Неаполь. Должно быть, я несколько раз проезжал этот мост с Джованной на «веспе» по пути в Каподимонте, но не помню, чтобы город лежал так далеко внизу. Плакаты, прикрученные к ограждению, мешают заглядывать за перила. Луиза ведет меня к двери. Лифт. Мы спускаемся, и за нами сгущаются сумерки.
Из лифта мы выходим на длинную оживленную улицу. Вокруг сотни молодых неаполитанцев: сидят на «веспах», болтают, держатся за руки, обнимаются. С первого взгляда видно: район бедный, тут и намека нет на инфраструктуру обслуживания туристов, как в старом городе. Вездесущие «веспы» тут старенькие, чахлые, и одеты седоки довольно посредственно.
— Вечер пятницы, — говорит Луиза и, толкая меня локтем, кивает на двух юных влюбленных, которые, поотстав от приятелей, страстно целуются.
— Где мы?
— Санита, — отвечает Луиза. — Правда, романтично?
Своя романтика у этого места есть. Стены высокие, воздух густой, в каждом уголке влюбленные парочки. Все вокруг пропитано их страстью, их пылом, трепетом сердец. Это место стало бы великолепной декорацией к какой-нибудь опере Верди в современной трактовке.
Луиза берет меня за руку, и мы медленно бредем по середине улицы. Нас и не отличить от других парочек. Молчим, только Луиза время от времени обращает на что-то внимание — попросту говорит: «Вон там!» — не заботясь о том, как я пойму, на что именно она указывает. Я думаю: если это венец моего романа с Луизой, то я удовлетворюсь и этим, хотя, не скрою, мне по-прежнему хочется утянуть ее в тень и целовать — неспешно, с беззастенчивой страстью окружающих нас юных неаполитанцев. Хочется прижать ее к высокой стене, прижаться к ней самому, ощутить, как скользит по моей ноге ее бедро, как простая физическая близость заставляет наши руки и ноги обвиваться вокруг тел все с большим рвением. Все это происходит вокруг нас, и я завидую многообразию ощущений, наполняющих атмосферу. Не знаю, о чем думает Луиза, но ведь это она надумала привести меня сюда. Наверное, после двух лет супружества ей хочется вспомнить, что значит пройтись рука об руку с новым кавалером по глухим улочкам Неаполя вечером в пятницу. Я не хуже ее понимаю, что трепетное волнение любви уходит навсегда, как только близость становится обыденностью. С возрастом мы сами губим возвышенную любовь, выбирая кратчайший путь к соитию. Так что Луиза, возможно, пытается воскресить те невинные отношения. Во мне-то уж точно клокочет безумие страсти, какой я не испытывал уже много лет: вожделенная женщина рядом, ее рука в моей руке, ее головка на моем плече, — всему еще только предстоит случиться.