Лара никогда не бывала здесь прежде, но ощущала странный покой – хотя быстро осознала, что источник этого покоя в том, что это дом её сестры. В бесчисленных мелочах чувствовалась рука Сарины. Ровные ряды банок, симметрично свисающие горшки, ряд сапог, выстроенных как по линейке. Сарина находила успокоение в порядке, а Лара заражалась этим чувством от сестры, так что мирно сидеть у неё на кухне за столом казалось совершенно естественным.
Они с Сариной наблюдали, как Бронвин ставит кипятиться чайник, её каштановые волосы в свете пламени отливали бронзовым. Пришла со двора Креста с охапкой дров, встала на колени рядом с Бронвин и принялась подбрасывать поленья в огонь, густая рыжая коса спадала ей на спину. Эти две сестры были близки так же, как Лара и Сарина, хоть двух более непохожих людей пришлось бы поискать. Бронвин была высокая, прямая в разговорах и проявлении чувств, Креста – миниатюрная, скупая на слова и скрытная. Понять, что она чувствует, можно было, лишь когда она сама этого хотела.
– А вы две где живёте?
– У матери Энзеля, – ответила Бронвин. – Ей нужна помощь, нам – крыша над головой. Лучше соглашения не придумаешь.
– Где остальные?
– Без понятия. Мы решили, что лучше нам не знать, кто где, на случай, если Серин поймает кого-то из нас.
– Мудро. Полагаю, у вас есть способы связаться друг с другом?
– Может, да, может, нет. – Бронвин повернулась спиной к огню погреть кости.
Креста нахмурилась и прислонилась к стене, и хоть она ничего не сказала, Лара почувствовала исходящее от сестры недоверие. И она подозревала, что знает его причину.
– Когда вы поняли, что Мэрилин не на нашей стороне? – спросила Лара, принимая из рук Энзеля горячую чашку. – Она так сильно злилась, очнувшись от дурмана?
– Мы все были злы на тебя, когда проснулись, Лара. Или, по крайней мере, после того, как не нашли тебя среди мёртвых, – ответила Креста. – Ты хоть представляешь себе, каково нам было: прийти в себя в окружении дыма, огня и трупов? Меня всё ещё постоянно преследуют кошмары.
– Тебя не было. – Сарина отсутствующим взглядом смотрела на деревянный стол между ними. – Я проснулась… У меня в жизни так не болела голова, меня так мучительно тошнило, что я едва держалась на ногах… Но я думала только о том, что тебя больше нет. Что ты погибла в бою.
Желудок Лары сжался.
– Но записка…
– Поверь, далеко не в первую очередь я подумала заглянуть в карман в поисках записки. – Сарина подняла голову и встретилась взглядом с Ларой. – Вначале мы все копались среди мёртвых тел, пытаясь найти тебя. – Она повернула руку ладонью вверх – её покрывали порозовевшие шрамы. Следы ожогов. – У всех нас такие есть. Даже у Мэрилин.
– Простите. – Чувство вины обрушилось на Лару. – Но я придумала только это, чтобы вытащить вас оттуда живыми.
– Полагаю, ты даже не подумала о том, чтобы рассказать нам о планах отца? – спросила Бронвин со своего места у очага. – Неплохо было бы начать с этого. Тогда, по крайней мере, мы очнулись бы, зная, что к чему.
– Разумеется, я об этом думала. Но когда это мы, все двенадцать, договаривались о чём-нибудь, не споря об этом несколько дней? – Лара сделала большой глоток чая и поморщилась из-за того, что обожгла язык. – Сначала мы бы препирались, что именно делать. Потом спорили бы, кому из нас отправляться в Итикану. А потом снова вернулись бы к препирательствам о том, что же нам делать. У нас не было на это времени, так что я приняла решение сама.
– И мы все живы благодаря этому, – сказала Сарина, прекращая спор, – так она обычно и поступала. – Но, отвечая на твой вопрос, Мэрилин не слишком распространялась по этому поводу, пока мы не выбрались из Красной Пустыни. И потом она ничего не сказала, просто исчезла ночью. Впервые мы догадались, что она предала нас, когда на нас начали охотиться солдаты отца. – Она сплюнула через всю комнату в очаг. – Вероломная сука.
– Она была не такой, как мы думали.
При этом Ларе до сих пор становилось нехорошо при мысли о гибели сестры. Она отчётливо помнила, как под её руками хрустнула шея Мэрилин. До сих пор мысленно ясно видела, как в глазах сестры погас свет.
– Она была истинным творением отца, – тихо пробормотала Креста. – Больше, чем кто-либо из нас.
Какое-то время все они молчали, слышно было только потрескивание огня в очаге и тихие звуки, с которыми Энзель готовил ужин: его мозолистые руки методично рубили морковь, чтобы потушить. Ларе сказали, что он глухой, но Сарина быстро добавила, что он способен читать по губам даже в безлунную ночь. И Лара чувствовала его взгляд, когда спросила: