— Не надо, Лора. Не надо! — пробормотал он глухо, так что слов было почти не разобрать.
Рыдание поднялось в ее горле — от стыда, от тоски о потерянной любви и жалости к ним обоим. Но отодвинуться она была не в силах. Она лежала неподвижно и изо всех сил сдерживала рыдания, которые все же вырвались из груди.
Джерри пошевелился и, обвив ее руками, притянул поближе к себе. Он держал ее нежно, но крепко, и Лора чувствовала биение его сердца возле своего собственного, дыхание его в своих волосах. Она лежала вся в сладком упоении от его объятий, крепко прижав свои маленькие кулачки к вороту его рубашки и тщетно пытаясь сдержать волну чувства, которая растекалась по ее телу.
Нет, это было безнадежно; она не удержалась и позволила сладкой волне желания и страсти омыть себя. Позволила ускориться своему сердцу и дала волю своим чувствам, не думая о том, что будет после…
Его рот двинулся по ее волосам, потом его теплые губы прошлись маленькими поцелуями по ее шее. Почти теряя сознание, с головокружением от страстного желания она тихо застонала, как бы прося его прекратить. Но просьба эта была оставлена без внимания: его рот искал ее губы. Они пребывали в том дремотном, расплывчатом мире, куда были завлечены, как в ловушку. В почти нереальном мире, где не было ничего, что мешало бы им, где все было неважно, кроме их тел и сердец, отвечающих на жгучую жажду друг друга. Она раздвинула губы для него, она тянулась к нему всем своим существом, забыв себя, потеряв контроль над собой. И не было никакого сопротивления, когда его поцелуй опасно углубился, а язык настойчиво и требовательно стал касаться мягкой поверхности внутри ее рта. Ничто не могло остановить этот неудержимо кружащийся вокруг своей оси мир, когда, переплетаясь жаркими телами, они страстно прильнули друг к другу.
Но вдруг стон отчаяния, который глухо издал Джералд, вернул Лору на землю. Он оторвал свои губы и, отодвинувшись от нее, вполголоса прошептал проклятье; грудь его тяжело вздымалась, а руки он в отчаянии запустил себе в волосы.
— Какого черта ты делаешь это со мной, Лора? — прорычал он.
В ужасе Лора отпрянула от него и тихо заплакала. Какой же дурой она была, что позволила своему сердцу завести ее так далеко, позволила этому обольщению так глубоко захватить ее! Но ведь она больна. Она и сама не знала, что делает, а он во всем обвинил ее. Разве он сам не знал, не понимал, что она не отвечает сейчас за себя?
Заглушив рыдание, она закусила подушку. Да, она уже потеряла рассудок от страсти к нему, хотя и знала, что он все равно не может принадлежать ей больше, чем на то время, пока они занимаются любовью. Ведь он принадлежит Мэри-Лу. И все же, да, она хотела его, она едва не соблазнила его, но если бы она все же сделала это, то умерла бы потом со стыда — за себя саму, за него, за весь этот мир, в котором ей так плохо!
— Убирайся… убирайся из моей постели, Джералд Костес! — закричала она в мокрую подушку. Но он уже и так встал и стоял у камина, освещенный лишь горящими углями; было видно, до чего он возбужден. От отчаяния Лора беззвучно застонала. Ведь он действительно хотел ее, и она сама жаждала его так страстно! Но его желание было мимолетным, он хотел женщину, любую женщину, а не ее, уверяла она себя, пытаясь охладить свое желание. Но сама же себе не верила.
Она попыталась вылезти из постели и встать, нетвердо держась на ногах и хватаясь за спинку кровати. Джералд услышал это движение и, повернув голову, посмотрел на нее. Лицо у него было мрачным.
— Ложись обратно в постель, Лора; тебе еще рано вставать.
Он подошел к ней и усадил ее на край постели. Она смотрела на него, пока он надевал свитер и натягивал джинсы. Он больше не был возбужден.
— Ты знаешь, что мы едва не натворили сейчас? — проворчал он обвиняющим тоном. Лора опустила голову и уставилась на пальцы своих голых ног. Она молчала, не зная, что сказать. — Ты бы возненавидела меня после этого, — все тем же холодным тоном добавил он.
Голова ее вызывающе поднялась. Глаза были широко раскрыты и подернуты слезами.
— Тогда я жалею, что мы не сделали этого, — отрешенно сказала она. — Потому что я хочу ненавидеть тебя, Джерри. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем возненавидеть тебя! — Он хотел повернуться, но Лора схватила его за рукав свитера. Она не собиралась позволить ему повернуться к ней спиной, оставив как бы всю вину только на ней. — И не отворачивайся. Не пытайся свалить на меня всю вину за то, что едва не случилось. Ты был в моей постели…
— Однако не за тем, о чем ты думаешь, — рассвирепел он и выдернул у нее свой рукав. — Ты замерзла и дрожала…