— Надеюсь, вы пригласили меня не для того, чтобы я полюбовалась вашим профилем на фоне закатного неба? Зрелище конечно величественное и достойное иконографии, однако, я предпочитаю сразу перейти к сути дела.
— Если бы я вас совсем не знал, то решил бы, что вы хотите меня смутить.
— Возможно, вы действительно совсем меня не знаете.
Шарлотта старалась сохранять невозмутимый вид, хотя внутренний голос в панике вопил: «Что ты делаешь! Ты в своем уме? Ты что, флиртуешь с ним? Возьми себя в руки».
— Возможно, — внезапно согласился Ветинари. — Что ж, значит к делу. Командор Ваймс предоставил исчерпывающий отчет о вчерашних событиях. Экспертиза подтвердила наличие в вине неких веществ, способных влиять на разум и подавлять волю [1]. Так что, несмотря на некоторые… эпизоды, вы оказали неоценимую помощь в расследовании инцидента с драконом и последующих событиях. И я пригласил вас, чтобы узнать, какая награда вас устроит.
____________________________________
[1] На самом деле, подтвердил это капрал Шноббс, тайком глотнувший из бутылки. Тайное стало явным, когда по просьбе товарищей по службе он вернул все деньги, изъятые им из общего фонда, возвратил на место все ценные вещдоки, прикарманенные им за последнюю неделю, а так же раздал все долги.
____________________________________
— О! Тут ничего сложного. Я хочу, чтобы мое имя никак не фигурировало в связи с этим делом. Никаких статей, фотографий и прочего. Конечно, я могла бы сама попросить господина де Словва, но думаю, что к вам он прислушается скорее. И если возможно, я бы не хотела, чтобы мое имя хоть как-то фигурировало в слухах по этой или любой другой теме.
Если патриций и удивился подобной просьбе, то не подал виду.
— Значит, никаких упоминаний в прессе. Что же касается слухов, то вы, кажется, переоцениваете мои возможности.
— В самом деле?
— Уж не думаете ли вы, что я их инициирую?
Шарлотту так и подмывало спросить, пытается ли он ее смутить, но здравый смысл возобладал над безрассудством.
— Нет, я так не думаю. Но я уверена, что вы в состоянии повлиять на то, чтобы они прекратились.
— Я думал, вы не из тех, чьи чувства так легко задеть подобными сплетнями.
— Это так и мои чувства не задеты. Но пострадала моя анонимность, которой я весьма дорожу.
— Хм. Посмотрим, что можно сделать.
— Спасибо.
В кабинете снова повисло молчание. Шарлотта всматривалась в лицо лорда Ветинари, пытаясь понять, окончен ли разговор. Ей казалось, что он хочет сказать еще что-то и словно уговаривает сам себя на это. Устав от ожидания и внутреннего напряжения, она уже собиралась было уйти, когда он, наконец, спросил:
— Зачем вам это? — впервые за все время разговора он смотрел прямо ей в глаза.
— Что именно?
— Участие во всех этих событиях. Зачем?
— Если помните, Шалопай сам прибежал ко мне в магазин.
— А дальше? Дракон тоже сам к вам прилетел?
— Скорее наоборот. Я просто оказалась в нужном месте в нужное время, обладая нужными знаниями. Не могла же я позволить, чтобы вас убили, да еще таким изощренным способом.
— Не могли?
— А я произвожу какое-то другое впечатление? Тогда жаль. Я не из тех, кто остается в стороне, когда можно помочь. Особенно если речь идет о жизни и смерти. И судьбах многих людей. Кроме того, как представительница малого бизнеса, желающая и дальше проживать в этом городе, я крайне заинтересована в стабильности как минимум, и в экономическом развитии как максимум. А значит, я лично заинтересована в том, чтобы вы оставались живым, здоровым и работоспособным.
— Весьма прагматичный подход, — в голосе Ветинари слышалось легкое разочарование и облегчение одновременно. Шарлотта поймала себя на ощущении, что он ищет ответ на какой-то мучивший его вопрос, собирает части головоломки из ее ответов.
— Я бы назвала его здравым.
— Жаль, что немногие способны мыслить как вы. Это бы сильно все упростило.
— Да, это облегчило бы вам работу. Но сделало бы ее менее интересной.
Пристальный взгляд патриция смутил Шарлотту. Она опустила глаза и, поддавшись внезапному порыву, взяла его за руку и погладила кончиками пальцев линии на сухой ладони. Когда она заговорила, голос ее звучал тихо и отстраненно, словно она разговаривала сама с собой.
— Мало кто действительно обращает на это внимание, но мир вокруг нас, как правило, не самое приятное место. Он безразличен, часто жесток и редко бывает справедлив. Зло куда более естественное для него явление, чем добро. И быть хорошим человеком в таком мире очень непростая задача. Нужно обладать огромным мужеством, непреклонной волей и безграничной верой в себя, чтобы видеть зло вокруг, не отворачиваться от него, но и не поддаваться, а стараться стать лучше, сделать мир лучше, стараться поступать правильно. Вы хороший человек. Не в том, банальном, смысле, который обычно вкладывают в это слово. Нет. Когда о ком-то говорят, что он хороший человек, обычно имеют в виду, что он добрый, отзывчивый, сострадательный — а по большому счету удобный. С таким человеком просто, его легко использовать, он не держит обиды. Но есть хорошие люди, которых обыватель никогда не признает таковыми. Потому что эти люди неудобны, потому что они делают не то, что от них хотят и ждут другие. Каждый день вы принимаете решения, часто непопулярные, не потому, что вам это нравится или хочется, а потому что так правильно. Потому что именно эти решения должно принять. Потому что только так все работает как надо.
Она провела пальцами вдоль голубой сетки вен на тыльной стороне ладони, слегка коснулась губами длинных пальцев, уловив едва различимый сладковатый запах чернил.
— И хоть вы не нуждаетесь в благодарности, я говорю вам «Спасибо».
Шарлотта рискнула взглянуть на патриция, который выглядел удивленным и заинтересованным одновременно. Она некоторое время разглядывала его лицо, словно пытаясь навсегда запомнить эти черты: высокий лоб, удивленно вскинутые брови, пронзительно-синие глаза, резко очерченные лучами закатного солнца скулы, тень улыбки на тонких губах. Эта не-улыбка притягивала взгляд, Шарлотта чувствовала, как под аккомпанемент сбивающегося с ритма сердца ее влечет вперед.
— Зачем вам это, Шарлотта? — голос Ветинари звучал тихо и устало.
Она вздрогнула, услышав собственное имя.
— Я этого хочу… Хэвлок.
Шарлотта поразилась простоте и ясности ответа. Не имея возможности подумать хорошенько, она ляпнула первое, что пришло ей в голову. И, как часто это бывает, попала в точку. Она просто этого хотела. И своим ответом она застала патриция врасплох. Если первое «зачем» было задано из любопытства, то это «зачем» звучало как просьба. И об этой просьбе лорд Ветинари явно сразу же пожалел: неуверенность, тень которой Шарлотта успела поймать в его взгляде сменилась куда более привычной холодностью. Она внезапно поняла, что не одну ее одолевают сомнения и не смогла сдержать улыбки, решив пояснить:
— Мне всегда казалось, что люди похожи на комнаты: большие и маленькие, уютные и холодные, пустые и захламленные, обжитые и пустующие. В комнату всегда ведет дверь. Кто-то оставляет дверь нараспашку, кто-то надежно запирает, одни готовы отдать ключ первому встречному, другие только очень узкому кругу доверенных лиц, а третьи выбрасывают ключ куда подальше. Когда я вижу большую тяжелую дверь, надежно запертую на множество засовов и замков, я не могу побороть любопытство выяснить, что же скрывается за этой дверью, особенно, когда у меня предчувствие, что мне понравится то, что я за ней обнаружу.
Снова коснувшись губами тонких сухих пальцев, она произнесла уже уверенно:
— Я этого хочу. И это ровно на одно «хочу» меньше, чем требуется.
Шарлотта закрыла глаза, сделала глубокий вдох и, резко развернувшись на каблуках, выскочила из кабинета, не проронив больше ни слова.
Лорд Ветинари все еще стоял у окна и задумчиво разглядывал свою руку, когда услышал за спиной шаги своего секретаря. Проводив взглядом женскую фигуру, стремительно пересекавшую площадь перед дворцом, он отвернулся от окна и спросил: