Только на четвертую ночь, находясь в засаде, саперы заметили человека, подползавшего к грузовику. За ним на некотором удалении ползли еще двое, потом еще двое. При этом соотношении брать живыми уже не представлялось возможным, и прапорщик приказал сержанту Геллеру на пути отхода пластунов поставить на боевой взвод растяжку.
Мина сработала, когда двое возвращались с поклажей. Остальные, как предполагал прапорщик, не побежали от грузовика, а залегли в кювете.
«Вора, кто б он ни был, взять живым», — прапорщик помнил слова командира полка полковника Замятина. Ради языка и была продумана эта операция.
В направлении грузовой машины Геллер выстрелил из ракетницы. На какое-то мгновение вокруг стало светло, как днем. По месту засады саперов ударили сразу два гранатомета.
В ответ открыл огонь из автомата Иван Кияшко. Стреляли отовсюду. И тут под шум стрельбы из ближайшего терновника выскочил человек. А ведь час назад это место было тщательно проверено.
Человек в черном оказался в пяти метрах от снайпера. Тот увлекся стрельбой по кювету и не сразу заметил опасности.
Человек украдкой обходил снайпера сзади, в руке он держал то ли пистолет, то ли нож. Уже не было времени схватить лежавший рядом автомат. И сержант Геллер тоже помочь не мог. Они оба не успевали. И тогда прапорщик в три прыжка бросился на человека в черном. Тот взмахнул ножом, прапорщик почувствовал, как лезвие ножа полоснуло по куртке, вошло в плечо. Железными пальцами правой руки он перехватил руку с ножом, присев, подставил раненое плечо под локоть нападавшего, и в следующий миг услышал, как глухо хрустнул локтевой сустав. Человек в черном жалобно взвыл и, придавленный к земле мускулистым телом прапорщика, почти без сопротивления дал связать себе руки.
Захватили тогда двух нападавших, и то лишь потому, что они были ранены. Остальным удалось уйти. Не унесли и муляжи мин. Муляжи могли пригодиться и для следующего раза, хотя следующего могло и не быть. Басаевцы — ученики особые, свои ошибки, как правило, не повторяют.
Пойманных под усиленной охраной отвезли в госпиталь. Здесь осмотрели и перевязали раны, перевязали рану и прапорщику Перевышке. Зашивал порез светлобровый лейтенант, недавно прикомандированный из Воронежского гарнизонного госпиталя.
— Я знаю вас, товарищ прапорщик, — колдуя над порезом, говорил лейтенант. — Вы сопровождали гроб с телом капитана Калтакова. А с Тамарой Георгиевной, женой капитана, мы учились на одном курсе медфака. Тамара — врач от Бога. Прирожденный хирург. И женщина компанейская. А вот не повезло. Вряд ли она встретит такого человека, как Миша Калтаков. И дочка осиротела. Девчушка славная. Скоро в школу пойдет.
Из его слов получалось, что он знал эту семью уже не первый год, с Тамарой сначала учились вместе, потом жили по соседству, в одном доме. Их отцы работали в туполевской фирме. Дом принадлежал этой фирме, был одной из первых послевоенных построек. Дом добротный, двухэтажный, возведенный руками немецких военнопленных.
— Вы давно видели Калтакову? — пересиливая боль, спросил Никита не в меру разговорчивого хирурга.
Обычно в таких случаях врачи отвлекают от боли. Местная анестезия не помогала, и раненый остро ощущал каждый укол иглы.
В операционной было душно. Хотелось выпить чего-то кислого и холодного. Обычно в таких случаях помогает клюквенный морс, но где в эту пору достанешь клюкву? Это в Воронеже, на центральном рынке, она бывает, и то зимой, когда перекупщики ее привозят с московских рынков. В Чечне обычно пьют молочный напиток, напоминающий кумыс.
Между вопросом и ответом наступила продолжительная пауза. Возникло недоброе предчувствие: не случилось ли чего с Тамарой?
Закончив зашивать рану, лейтенант ответил:
— Видел… на той неделе. Меня отозвали из отпуска. Здесь у вас много раненых. Кто-то басаевцев торопит. Или денег им подбросили, или наоборот…
Что много раненых, вся Россия знает, а вот как справляется с горем Тамара, Никите хотелось услышать из уст человека, который недавно видел жену покойного друга. Сознание никак не хотело воспринимать слово «вдова». Тамаре не было и тридцати, когда она осталась вдовой с малолетним ребенком на руках.
— У нее опять шок, — со вздохом произнес лейтенант. — Случилась авария…
— Клава?!
— Слава богу, с дочкой обошлось. Погибли другие… Детский сад выезжал за город. К Дону. Тамара собрала девочку, но на автобус опоздала. А вечером узнала, что автобус, в котором ехали детсадовские детишки, разбился. Не обошлось без жертв.