- Но, Олег Владимирович… - хотел оправдаться экс капитан.
- Товарищ лейтенант! - крикнул полковник.
- Но я…
- Товарищ младший лейтенант! - взревел полковник.
Признаться, этот человек первоначально не вселял впечатления Ивана Грозного, но таким быть ему было к лицу. А вот… э-э… младший лейтенант Березенков - наоборот. Тихий, спокойный и покорный - ну, просто душка!
Этим фиаско ненавистного садиста, похоже, наслаждались все, кто это видел. Включая и самого полковника, который, наконец, поймал подчиненного с поличным. Увидев, что я на него смотрю, Культя, не изменяя сурового лица, как бы ненароком подмигнул.
Конечно, злорадствовать нехорошо, но именно этого сейчас хотелось больше всего… Не считая желания укутаться в теплое одеяло.
- Я же на нашей базе… - снова завел старую пластинку отставной Рембо.
- Отлично, - бесцеремонно перебил его полковник. - Ваша, база, говорите, товарищ генерал? Убирайтесь вон с моих глаз. И без рапорта о переводе… Нет, без рапорта об отставке можете не приходить. Иначе уволю по статье. И пленных назад. Живо!
Культя удалился быстрым шагом, оставляя Березенкова на растерзание насмешкам. Шокер усмехнулся, но его усмешка вмиг переросла в дикий смех. Его поддержали и все солдаты, наблюдавшие за происходящим. А сам Березенков лишь жалобно смотрел на всех нас, ничего не в силах поделать. Может, он, наконец, понял, что его ненавидели абсолютно все? Может, он исправится? Хотя, я в это не верил. Такого горбатого как Березенков разве что могила исправит.
- Товарищ… э-э… - нерешительно обратился к нему сержант.
- Вы слышали слова зам. Командующего, - тихо произнес поверженный и растоптанный. - Я вам больше не командир. Не пришлось катать на меня оперу? - укорительно спросил он, подошедшего солдата, бывшего вчера караульным.
- Я именно и донес, - гордо заявил тот. - Иначе сидел бы сейчас полковник в кабинете, а ты, мразь, портил бы солдатам жизнь дальше.
- Да я вас всех тут! - гневно закричал Березенков, - До отставки я попрежнему ваш командир! Тебя - он показал пальцем на стоящего напротив него сержанта. - На губу! Остальные: упор лежа принять!
- Ага, - усмехнулся сержант. - Тридцать раз. Можешь командовать дождевыми червями.
- Это невыполнение приказа, - продолжал Рембо.
- Тогда пройдем к полковнику Культе. Он нас рассудит.
Как было приятно снова вернуться в относительно теплый, по сравнению с улицей, подвал. Однако из-за сырости одежда не желала сохнуть. Ноги постепенно отошли от состояния онемения, и я блаженно растянулся на полу, положив носки у стены.
Конечно, неплохо бы постелить тут ковер или, хотя бы, покрывало, но я был не в том положении, чтобы благоустраивать подвал. Тем более сам подвал, судя по пустым ящикам и коробкам, являлся чем-то вроде склада, и сейчас мы использовали его вместо коммуналки.
Я приподнял голову, услышав тихий смешок, и увидел довольное лицо Видика, который смотрел куда-то в угол.
- Ты чего? - удивленно спросил я.
- Долго еще буду вспоминать испуганную рожу этого осла, - с широкой улыбкой произнес он.
Да кто ж ее не будет помнить? Справедливость восстановлена, виновные наказаны. Хорошо!
Скрип двери пронесся через весь подвал и вернулся назад, по пути врезаясь в уши. Но скрип был даже приятен, ведь должны были принести поесть.
- Жрачка! - рявкнул ефрейтор и уступил дорогу рядовому, который внес в наши хоромы немного "царской пищи".
Когда же солдат поставил поднос на пол, то стало ясно, что "царской пищей" сегодня называются сырые бобы с хлебом. Но, так как кормили нас всего лишь один раз в день, для нас это было действительно "царской пищей", если не сказать "райской".
Хлеб оказался кстати - его я ел с куда большим удовольствием, чем сырые бобы. В кружке оказался "напиток для чемпионов" Ее Величество Вода.
Видик в этот раз не брезговал обедом (по совместительству еще и завтраком и ужином), а уплетал все за милую душу, как будто это было самым вкусным блюдом на свете. Эта картина показалась мне очень даже забавной, и улыбка сама собой наползла на мое лицо.
Вопреки всяческим ожиданиям железный засов с шумом отъехал в сторону, и дверь скрипнула. Но в дверном проеме стоял не ефрейтор, не рядовой, а какой-то незнакомец. Отличительной чертой было то, что одет он был по нашему образу и подобию - мокрая майка, трусы не суше, и состоящие на девяносто процентов из воды носки. Шатаясь из стороны в сторону незнакомец подался вперед. От раны на ноге, о чем свидетельствовала перевязь, незнакомец довольно сильно хромал. И, пройдя пару метров от двери, рухнул на пол. Однако солдаты, конвоировавшие незнакомца, лишь криво усмехнулись и снова заперли дверь.
Незнакомца мы с Видиком подтащили поближе к нашей дислокации и уложили на спину. Он медленно раскрыл глаза и жалобно посмотрел на меня.
- Это все сон? - с надеждой в голосе спросил он.
- Да, - подтвердил я. - Это лишь сон. А я - приведение из Чернобыля. Так что закрывай глаза и просыпайся.
Парень незамедлительно последовал моему совету и зажмурился, ожидая пробуждения, однако все произошло с точностью наоборот, и уже через несколько секунд он сопел, видя сны.
- Вот и ладушки, - тихо сказал я, ложась на спину.
- Зачем наврал? - укоряющее спросил Видик.
- Чтобы спалось крепче, - ответил за меня Шокер, и я повернулся на бок.
…И снова я в скафандре. Только не внутри атомной станции, а рядом с нею. Я был безоружен, что было как-то странно, но абсолютно уверенно двигался вперед, к входу в саркофаг.
- Подводник, - раздался у меня за спиной чей-то голос, и я остановился. - Помни - потом дороги назад возможно не будет.
- Мне уже давно назад нельзя, - невозмутимо сказал я. - Вы, наверное, ничего не понимаете. Зря вы сюда идете.
- Позади меня ждет гибель.
- Хм. Как и впереди, - печально сказал я. - Только единственное отличие в том, что при повороте назад вы знаете, какой смертью умрете.
- Ты меня уговариваешь?
- Нет. Не уговариваю, а советую, - сказал я и снова зашагал.
Ей богу, я уже был готов разнести дверь на много маленьких металлических кусочков, чтобы она не будила меня по утрам. Противный, режущий слух скрип снова высказал, что он тут тоже есть, и забывать его не стоит. "Я и так тебя не забуду" - хотелось сказать ему в ответ, но тогда бы пришлось обращаться к психиатру. "С дверью, значит, беседуем, - констатировал доктор, что-то записывая в блокнот. - А решетка на окне вам ничего не рассказывала?" "Рассказывала, доктор, - отвечал я. - Жалуется, что все надоели уже хвататься за нее немытыми руками. Она потом неприятно выглядит и пахнет!" "Что ж, господин Подводник, у меня есть для вас лекарство. Сначала я вам выдам мыло для решетки, а потом отправлюсь вместе с вами уговаривать дверь". "Спасибо, доктор! А что будет дальше?" "А дальше мы с вами вместе будем жить в двенадцатой палате. Там будет трехразовое питание, а по вечерам - мультик про скрипучую дверь".
Все- таки иногда случаются приступы бреда, но, ей богу, такого бреда в голову мне еще не приходило!
Скрип двери не означал, что мне пора к доктору. Скорее, что мне пора к полковнику, который, как и прежде сидел за своим персональным столиком, ожидая меня.
Но на сей раз руки у него не были пусты. Культя крутил в руках мой портативный компьютер и с неподдельным интересом изучал его с разных сторон. Но больше всего его привлекал экран, на котором фоновой заставкой у меня была фотография… Точно! Фотография! И почему я раньше не додумался показать ее?
Я сел на все тот же жесткий стул, вернее сказать, шмякнулся, что заставило мой копчик немало пострадать. Но состояние моего копчика меня сейчас не особо волновало. Культя наверняка должен был задать немало вопросов про фото.