- Скажи-ка… э-э… сталкер, что это? - полковник повернул КПК экраном в мою сторону, и я разглядел изображение саркофага.
- Фото? - поступил я так же, как и мой детдомовский друг-еврей Арон. "Евреи всегда отвечают вопросом на вопрос, - говорил он. - Тогда есть время подумать над ответом".
- Я понимаю, что это не мозаика! - нахмурился полковник. - Что изображено?
- Изображено?
- Выключи дурака. Что такое изображено на фото?
- Чернобыльская атомная станция, - сказал я, выбрав позу поудобнее. - Четвертый энергоблок. Фото 2013-го года. Сразу говорю, снята не мной.
- Еще раз говорю: выключи дурака! - повысил голос полковник, чуть ли не переходя в состояние брызгания слюной. - Что это на самом деле?
- Я уже все сказал, - спокойно ответил я. - Он скрыт под саркофагом. Я вам позавчера про это рассказывал. Его возвели для снижения выбросов радиации.
- Ты мне все про будущее заливаешь… - печально протянул полковник и положил КПК на стол.
Мне было очень жаль, что у меня не оказалось фотографий аномалий или мутантов. Но, ведь, в Зоне они никому не нужны. Вот они, мутанты и аномалии, подходи и смотри, только руками не трогай, а то мало ли что. А вот фото саркофага было почти у каждого. Загадочный и недоступный. Но хотя бы что-то, ведь, судя по виду полковника, мне все же удалось посеять семя сомнения, что не могло меня не радовать.
- Четыре дня, - сказал я и встал со стула. - Не хотите подумать про свою семью - не уговариваю. Только нас троих винить потом не надо.
- Ты куда это? - удивленно спросил Культя.
- Я хочу обратно в подвал, - пояснил я. - Пустой разговор.
Наказание за неверие
Моя наглость, как я и ожидал, прошла мне даром. Видимо, полковник был все же в смятении и не понимал какой из своих доводов выдвигать выше остальных: я просто лгу, я просто болен или я действительно говорю правду. Думаю, последний вариант был не самым приоритетным, так как люди зачастую боятся отступать от логических объяснений и идти по зову сердца. Но зов сердца не так уж и редко оказывается весьма правдивым. Полковник это понимал и разрывался от выбора.
Конечно, для меня он производил впечатление крутого Уокера, типа он такой крутой парень, опытный и бравый, который не верит не единому моему слову. Но это представление было разыграно совершенно зря. Он пытался совершать психологические нападения, но сам раскрылся в неподходящий для него момент. Его выдавали глаза. Как бы он не старался, а взгляд спрятать за словесным щитом не удастся.
Руководствуясь взглядом Культи, как инструкцией, я решил делать резкие и непредсказуемые жесты. И то, что мой самовольный уход от полковника был безнаказанный (даже словцом красным не одарил), свидетельствовало о том, что я читаю нужную инструкцию. Но вот вопрос на засыпку: насколько еще я могу арендовать эту инструкцию. Что если полковник вобьет себе в голову какую-нибудь глупую мысль, и мои планы пойдут крахом?
Конечно, мне ничего не грозило в любом случае. 26-го долбанет и никто нас тут держать не станет. Но мне хотелось повлиять на полковника, чтобы мы смогли постараться изменить будущее. Однако я еще не решил для себя: пробовать что-то изменить или не пробовать. Был один довод в пользу изменений: АЭС будет цела, тысячи людей останутся живы, тысячи людей не станут беженцами, тысячи детей не родятся мутантами. Однако против изменений было довода целых два.
Во- первых: кто сказал что будущее вообще можно изменить? Я в это никогда не верил. Я считал, что уж если ты и попадешь в будущее, то станешь его целым. А возможно, станешь непосредственным виновником трагедии, которую хотел предотвратить. Мог ли я в целях предотвращения катастрофы сделать фатальную ошибку и вызвать взрыв АЭС?
Ответ: запросто. А может быть, что своими действиями толкнул бы кого-нибудь на фатальную ошибку.
Во- вторых: даже если учесть, что изменение будущего возможно, я очень опасался "эффекта бабочки", когда один взмах крыла бабочки может привести к войне или наоборот. В предотвращении аварии могла таиться истинная катастрофа. Если не долбанет Чернобыль -не будет экспедиций, расследования, съемок. Взрыв не повлияет на миллионы людей и не заставит задуматься. 26-го апреля не сотрясет мир. Не на кого не повлияет. И кто знает, что могут натворить люди, которые вовремя не отвлеклись от чего-то плохого. Не смогу родиться я. Но в то же время не будет и Зоны.
Вроде, можно сказать: вот и отлично, парень, что Зоны не будет! Но я с этим категорично не согласен. Да, будущее плачевно. Но мы не знаем каково оно будет при глобальных изменениях истории. Если бы Ной погиб до потопа, то что бы было сейчас?
Видик в этом плане не поддерживал, мол, все это чушь. Но тогда я привел ему простенький пример: допустим, человек спешит на работу, а машина в ремонте из-за вчерашнего столкновения со столбом. Он бежит в метро. Чудом не наступает в кожуру от банана, брошенную на платформе. Садится в поезд, доезжает до нужной станции и сломя голову вбегает в здание, где находится его работа. Он успел, он отработал день и вернулся домой.
Но он и не заметил, что лишь благодаря стечению обстоятельств он добрался до работы вовремя. Если бы кожура упала чуть в стороне, то он бы поскользнулся и упал, не успев сесть в вагон, опоздал бы на работу, ему бы влепили выговор и испортили резюме, которое он собирался принести на предполагаемую работу, где из-за выговора его не взяли и он не стал президентом (а стал бы, если бы его взяли). И не принял важный указ, который бы спас страну от экономического кризиса.
Но банан мог упасть и в том месте, где прошла старушка, которая, поскользнувшись, упала бы на рельсы и ее сбило бы поездом. Все! Поезд не поедет, линия временно закрыта. Человек не пришел на работу и его выгнали. Он запил и сбросился с моста, где в тот день был дворником дядя Вася, который, увидев труп, получил инфаркт и его дочь бросила учебу, чтобы ухаживать за отцом. Из-за этого она не пошла учиться и не переходила дорогу, где ее сбил бы автобус и его пассажиры не успели бы на круиз.
А если бы Человек успел свернуть от столба и не врезался в него? Возможно на следующий день в него бы врезалась машина депутата, из-за чего не состоялось важное собрание, а Человека засудили и посадили на пять лет. И это еще не учитывая как действующие лица повлияют на окружающих. Если бы Лодыгин в 1872 году ударился головой и не изобрел лампу накаливания, то уже невозможно было бы представить современный мир.
А лучше, чтобы все это оказалось розыгрышем. Неудачной шуткой. Но осознание реальности положения не давала мне покоя. А может это вовсе не та реальность? Другое время и другая реальность. Возможно. В последнее время я был готов поверить во что угодно. Но в этом случае нас просто расстреляют.
Незнакомец уже проснулся и тихо сидел у стены и смотрел в пол. Видик и Шокер миролюбиво о чем-то трепались в углу и не обращали ни на что внимания. Я прошел вдоль подвала, потирая руки, освобожденные от наручников, и подошел к незнакомцу, но тот лишь мельком провел по мне взглядом и снова уставился в пол.
- Ты кто такой? - спросил я, присев на корточки, но незнакомец и не думал реагировать. - Але. Прием. Настройка. Привет.
Но тот лишь молчал и старательно меня игнорировал, что меня порядком начало нервировать.
- Да ладно тебе, - сказал и прислонился к стене. - Никто тебя тут не съест. Тем более, тебя скоро отпустят.
- Даже так, - безразлично буркнул незнакомец и, наконец, взглянул мне в глаза. Но в этом взгляде было слишком много презрения, чтобы я задержал глаза в одном положении.
- Ага, - кивнул я. - И тебя, и меня, и моих друзей.
- С чего бы это? - ехидно спросил незнакомец и прищурился. - Не из-за какой-то аварии?
- А что ты имеешь в виду за аварию?
- Все равно не поверишь, как и этот полковник.
- Не злись на полковника. Он не верит и понесет заслуженное наказание, ведь он просто не был в нашей с тобой шкуре. Шкуре сталкеров. А мы были, есть и будем. Да, Гитарист?
Я не был уверен на все сто процентов, что это действительно был сталкер Гитарист, ведь я только мельком видел его неделю назад. Но, судя по реакции незнакомца, я попал в самую точку. Вот только неделю назад он был веселым и жизнерадостным романтиком с гитарой, на которой он играл уж если не как бог, то как истинный мастер, за что и получил свое прозвище. А сейчас уже не было и следа веселого и жизнерадостного романтизма. Передо мной был, скорее, угрюмый и печальный утопленник.