- Я тебя искала, - она взяла Ориона за руку. - Ты такой странный сейчас. Ты успел отдохнуть?
- Немного.
Она не догадалась, - с грустью подумал индивид. - Я для нее все еще человек.
- Что с тобой? Что тебя тревожит? Ты переживаешь из-за девочки? продолжала Анна, увлекая Ориона за собой.
- Тамара успокоилась и уснула. Я переживаю за тебя.
Анна остановилась у перил длинного узкого балкона, опоясавшего зал-оранжерею. Внизу зеленели искусственные посадки, и лениво журчал по имитированной горке безликий фонтан.
- Ты мне сказала по телефону. Помнишь? - Орион осекся, не решившись повторить вслух навсегда запечатленную памятью фразу.
На лицо девушки легла тень тоски.
- Я не знаю, почему я так сказала. Нет, Орион! Это, наверное,... наверное, правда! У меня было несколько мужчин, я думала, что любила их. Но ты... ты особенный.
У него перехватило дыхание.
- А Глеб? - произнес он.
- Что Глеб? - удивленно вскинулась Анна. - Он друг детства, и всё. К тому же...
Орион видел, как она борется с сомнениями. Действительно, журналистка и влюбленная женщина воевали сейчас в ее рассудке. Слова то подкатывались к горлу, то отступали под натиском профессиональной скрытности.
- Глеб - индивид?
- Тамара сказала? - Анна почувствовала облегчение. Журналистка и женщина остались каждая при своем. - Его создал мой отец незадолго до краха. Глеб был честным парнем. Благородным, как рыцари, - она усмехнулась. - Я его не понимала...
Орион не смог определить, что именно породило в ее тоне грустные нотки: воспоминание об отце, ощущение непонимания или... потеря близкого друга.
- Орион. Ты отдал приказ его убить?
Тот поспешно качнул головой.
- Он жив, Анна.
Пусть лучше у меня на дороге встанет соперник, чем новая ложь! - Орион отчаянно атаковал рассудком "второй источник" и опешил: ничего, кроме второго источника в сознании больше не было.
- Ты наврал Филиппу, что ли? - отреагировала Анна самым что ни на есть банальным образом. Глаза ее восторженно заблестели.
- Да, как-то так... - промямлил Орион и отважился продолжить: - Анна, Глеб дорог тебе?
Она отодвинулась слегка. Думать больше не хотелось. Душа жаждала ухватить невесомую цепь удивительных чувств, зревших в сердце, притянуть к себе, запутаться в обворожительной паутине, забыться, прикоснуться к мифическому образу любви, поднимающемуся из праха древности.
- Это не то, что ты считаешь, - неловко высказалась она. - А я сама ничего уже не понимаю. Все носятся с собственными целями, топчут других, сами попадают по ноги, толкутся на месте, бегают по кругу. Весь мир превращается в сумасшедший дом! И вот появляешься ты, - румянец выступил на бледных щеках, и я не знаю: то ли люблю тебя, то ли преклоняюсь, как перед идолом любви. Орион, я хочу сбежать куда-нибудь, где нет лжи и лицемерия. Где мне не придется постоянно помнить о выгоде, скрывать себя от себя самой! Иногда мне кажется, что я хочу стать индивидом, и, как Глеб, услышать голос земли. И жить с этим голосом в сердце. Или забыть про все на свете, спрятаться, исчезнуть... Но ты! Я смотрю на тебя и хочу любить!
- Анна, - он тронул ее плечо, но тут же отдернул руку. - Я не имею права лгать тебе. Я решил сегодня, что обязан сказать...
В ее влажных глазах замерло ожидание.
- Я... ты мне очень дорога. Я, наверное... люблю тебя. Но я... - он выпрямился, одним махом отбросив неуверенность. - Я - индивид доктора Жулавского. Твой брат создал меня.
Анна побелела. Ладони потянулись к лицу и застыли, прижав приоткрытые алые губы.
- Боже... - голос затерялся в воздухе. - Орион, нет!
- Я говорю правду, Анна. Прости меня.
Она стремительно отвернулась. Взгляд уперся в живую зелень растений в искусственном саду.
- Простить за правду? - прошептала она. - Господи, что же творится в нашем мире!
Орион отступил на шаг, но Анна, не раздумывая, бросилась ему на грудь, стиснула плечи, обняла и отчаянно прижалась к нему всем телом.
- Я тебя люблю! Я тебя все равно люблю, Орион! Неужели мы стали настолько пустыми, что только у индивидов осталась настоящая душа. Боже, что я говорю... - она вздрогнула и попятилась.
- Анна!
- Я не имею права тебя любить, - слезы потекли по ее щекам. - Ты такой... чистый. А я пустая, я даже не умею верить сердцу!... Прости, я не могу сейчас. Я должна разобраться с собой. Прости, Орион!
Каблучки застучали по пластиковому полу. Орион шагнул следом за девушкой, но ноги сковало и невидимые гири потянули вниз. Что-то сжалось и ухнуло в груди, отчаянно завертелись перед глазами стены и пол. Он уцепился за перила и с ужасом ждал, когда поднявшийся изнутри жар поглотит его целиком.
- Орион, - теплая рука, опустившаяся на затылок, показалась ледяной. - Что она тебе наговорила?
Появление Стаса стало нежданным спасением. Холодный пот остудил тело. Буря затаилась на дне единственного источника.
Стас настойчиво развернул Ориона к себе и посмотрел в глаза.
- Парень, ты себя нормально чувствуешь? - на лице опекуна отразился страх.
Орион попытался ответить, но только глотнул ртом воздух и не выдавил ни звука.
- А ну пошли со мной, - Стас решительно взял его под руку и повел в жилое крыло.
Ровное дуновение кондиционеров перемешалось с горячими всплесками неизвестного происхождения. Орион сфокусировал взгляд на человеке и вдруг догадался, то слышит его испуганное дыхание.
- Не бойся, я, кажется, еще не умер.
Бестолковая реплика нисколько не успокоила Стаса.
- Заткнись, бога ради, - буркнул он.
Орион оказался в своей постели. К губам прижали скользкий стакан, и вода просочилась в пересохшее горло. Время, звуки и абрисы предметов поплыли в тумане.
- Малыш, ты меня слышишь? - Стас наклонился над подопечным. - Отлично. Побудь здесь. И пока я за тобой не приду, чтоб никуда!
Он вышел и, заметив, как ноют колени, прислонился к захлопнутой двери.
- Ну и напугал ты меня, парень, - вполголоса пробормотал он. - Что же там между вами произошло?... - Стас оглянулся на комнату Ориона, но решил не возвращаться к нему с вопросами. - Да-а, уважаемый Филипп Алексеевич, теперь держись зубами за воздух. Владеть он ими будет! Ха! Кишка тонка - владеть человеком!