Глеб рванулся наперерез, но поздно. Со звоном разлетелись осколки стекла. Аза вскинула руку. Он четко видел ее пустой кулак, поднятый в яростном проклятии, и первый момент не мог понять, почему Филипп заорал «Стреляйте!», а солдаты, не задумываясь, исполнили команду. Тело женщины затрепетало под свинцовым дождем.
Они решили, что у нее пистолет, — догадался Глеб и застонал от бессилия.
— Вычистите здесь всё, — распорядился доктор Жулавский. — Перекройте! Замуруйте! Чтоб никаких следов!
Он пнул ногой покореженный картон. Захрустели раздавленные пробирки. Затем посыпались ругательства.
Глеб шатаясь вышел из бункера.
— Глебушка, — робко позвала из темноты Тамара и посеменила к брату.
— Не смотри в меня, Тома, — Глеб поспешно отвернулся. — Я слишком много видел плохого. И я ничего не смог сделать…
Заботливые руки потянули его вниз. Он опустился на колени, не поднимая глаз.
— Тома, я не остановил беду.
— Ты не виноват, — девочка погладила длинные спутанные волосы. — Не отчаивайся. У Ориона все хорошо, и Анна верит, что все будет хорошо. Если беда придет, мы ее не испугаемся и остановим вместе.
Глеб приник головой к острому плечу Тамары и заставил себя полностью расслабиться. Девочка нежно обхватила его плечи. Ее «тепло» пылало в темном жутком коридоре факелом надежды.
Глава 23. Эпидемия
За стеклянной дверью медицинского блока Глеб увидел Ориона. Он полулежал на кровати с высоко поднятым изголовьем, тщательно перевязанный, бледный в тон подушки, и улыбался. Анна сидела возле и что-то говорила, ласково гладя его по щеке. На экране терминала четко отплясывала ритм яркая зеленая линия. Глеб подавил неуместный вздох и хотел отойти, но Орион призывно помахал ему рукой.
— Глеб, — Анна открыла дверь, — он поправляется! Это чудо! Посмотри на него!
Раненый уверенно сел на койке.
— Я сделал, как ты говорил, — громко сообщил он. — Нашел и уничтожил повреждения. Я поверил природе!
— Молодец.
Глеб прислонился плечом к стене.
— Что произошло? — Орион напрягся.
— Отдыхай пока. Потом разберемся.
Тревога, граничащая с ужасом, сковала Анну с ног до головы. Ей показалось, что она знает ответ. Орион быстро снял манжету, от которой к биометрическим терминалам тянулись провода. Линия на экране взбрыкнула и превратилась в гладкую черту.
— Глеб, что случилось? — он отпустил поручень койки и, чуть пошатываясь, сделал шаг вперед.
Анна поддержала его под руку.
— Аза выпустила джинна из бутылки прежде, чем умерла, — глухо произнес Глеб.
— А Гном? — ахнула девушка.
— По приказу Филиппа его уничтожили.
— Глеб, ты как? — Орион заглянул ему в глаза. — Где Тамара?
— Я уговорил ее остаться в комнате. С ней все в порядке пока.
— Что ты знаешь про «джинна из бутылки»?
— Ничего, — Глеб отвел взгляд. В душе вновь поднималась ледяная пурга отчаяния. — На базе пятьдесят шесть человек! Может быть ничего не произошло, может быть в той проклятой коробке были обычные стекляшки. Может быть вирус, если он вообще существует, окажется нестойким или не распространится по воздуху! Всё — «может быть». А точного ответа нет!
— Успокойся, — рука друга опустилась на плечо. — Вирус пока не объявил нам войну, верно?
Глеб поднял голову. Молодой человек стоял перед ним, расправив плечи. Ни кровь, проступившая сквозь повязку, ни скребущаяся в груди боль, ни слабость с дурманящим головокружением не подорвали его решимости.
— Верно, — Глеб почувствовал, как сам невольно выпрямился. — Вот что, Орион. Распорядись, чтобы солдаты не покидали базу. Заблокируй входы. От Филиппа я ничего не добился по этому поводу. Похоже, он в отключке: сидит в своем кабинете, как истукан, и молчит. Анна…
— Я попробую с ним поговорить, — девушка кивнула и поправила волосы.
— Глеб, надо бы предупредить людей, — предложил Орион.
— О чем? О моих догадках насчет смертоносного вируса? — парень горько усмехнулся. — Нам придется ждать атаки. Но карантин необходимо обеспечить уже сейчас.
Глеб сидел возле безмятежно спящей Тамары и бережно перебирал пальцами ее непослушные русые косички.
Земля родимая, защити ее. Охрани ее от беды и зла, как всегда хранила, — бессознательная молитва плескалась в душе, будто речная волна в суровую пору. — Прости слепых и глухих к тебе, земля. Все мы дети твои. Прости и охрани от страшных напастей…
Бесшумно вошла Анна. Глеб поднял на нее затуманенный взор. Девушка тихо присела на краешек дивана. На лице — ни следа косметики, фиолетовые синяки под глазами, бледные сухие губы. Глеб вмиг пришел в себя.