— Нет, — узкие черные глаза остались непроницаемыми, но густые брови выгнулись изумленной дугой. — Ты сестра Филиппа?
Тамара отчаянно замотала головой.
— Я Тамара, сестра Глеба. А ты?
— Аза, — восточная красавица чуть заметно расслабилась и опустила плечи.
— А кто такой Филипп? Почему ты думаешь о нем плохо?
— Филипп — это страшный, плохой человек, детка.
— Человека можно простить. Я сегодня простила Ориона за то, что он ударил моего брата.
— Есть вещи, за которые прощать нельзя. Запомни это, пока ты дитя.
— А…
Но женщина с плохими мыслями отвернулась и скрылась в ответвлении аллеи, унося в измазанной садовым грунтом руке пучок шипастых зеленых листьев.
Баталия на бильярдном столе незаметно закончилась. Обернувшись на тишину за спиной, Стас обнаружил, что остался в комнате отдыха один. Нехотя поднявшись, он отправил в мусорный контейнер опустевший пластиковый стакан и медленно побрел к выходу. Воспоминание о стопке нерассмотренных документов, оставшихся на столе, вышибло всякое желание возвращаться в свою благоустроенную келью.
— Там в зале ваш помощник, кажется, решил угробиться штангой.
Стас вздрогнул от неожиданности. Санитара, выполнявшего по совместительству функции уборщика, он не заметил. «Помощник», «зал» и «штанга» в первый момент не связались в голове.
— Какой штангой? — машинально переспросил Стас.
— Обычной, какой еще, — пробасил санитар и включил моечную машину.
Тренажерный зал располагался сразу за комнатой отдыха, однако Стас успел развить такую скорость, что, затормозив на пороге, проехал на ногах по влажному полу не менее метра. Ритмический грохот эхом гудел во всех углах. Темп был предельный. Вес тоже, в чем он немедленно убедился, увидав количество колец, нанизанных на снаряд.
— Орион!
Индивид не отреагировал.
Стас решительно сдернул выключатель. Штанга замерла в фиксаторах.
— Слушай, малыш, ты что с собой делаешь? — он взял парня за плечи и с усилием привел в сидячее положение.
Застывшая маска на ничего не выражающем лице медленно расплавилась.
Стас убрал руку и лишь теперь заметил, что тело индивида залито потом. Он поискал глазами полотенце, такового поблизости не обнаружил и, подцепив скомканную рубашку, накинул на подопечного. Орион низко опустил голову.
— Что делают люди, когда им плохо? — глухо спросил он.
— Кто что умеет, — Стас присел рядом. — У кого не хватает духу посмотреть жизни в глаза, упиваются до чертиков и ловят кайф.
— Мой организм не подвержен действию наркотиков, — в реплике явственно прозвучало сожаление.
— Орион, ну-ка посмотри на меня, — Стас постарался придать голосу строгость. — Что случилось?
Индивид долго молчал.
— Я заставил Анну жестоко страдать, — еле слышно ответил он, наконец.
Стас облегченно вздохнул.
— Нашел из-за чего переживать! Эта мадам, по-моему, вообще не знает, что такое страдание. Два сапога пара. Что она, что наш драгоценный Филипп Алексеевич.
— Нет! Ты не понимаешь! — Орион вскочил. — Она сказала, что любит меня. Она думает, что я человек! А я предал ее! Приказали — исполнил. Я никто! Я просто манекен!
Он бросился к выходу из зала. Стас оторопел. Не сколько от услышанного, сколько от жаркой речи существа, железную логику которого ему не удавалось поколебать никакими средствами вот уже более полугода. Возле открытых дверей Орион остановился, отступил, как шатнулся, в сторону и ничком припал к стене. Стас неуверенно приблизился к застывшей фигуре. Самое время было по-человечески поговорить с парнем. Но с чего и как начать? Тонкий дипломат на переговорах и совещаниях всех уровней, он растерялся перед сгустком чувств и топтался на месте, будто застенчивый школьник.
Орион опомнился, когда сообразил, что упирается лбом не в холодный пластик, а в теплое человеческое плечо.
— Пойдем-ка на свежий воздух, — негромко предложил Стас.
Черный туннель увяз в пространстве, и приглушенные звуки неровных шагов невнятно шуршали в ушах.
Почему он спотыкается? — вопрос подтолкнул рассудок к движению.
Орион оглянулся. Глаза, функционирующие в режиме ночного видения, выделили из тьмы серый силуэт. Индивид протянул человеку руку. Стас почувствовал себя значительно увереннее со зрячим проводником в кромешной темноте.
Сработал кодовый замок. Пахнуло влагой и прохладным духом апрельской ночи. «Мертвая зона», раскинувшаяся на полтора километра вокруг подземной базы, встретила людей тоскливым лунным светом.