— А ты умеешь рисовать портрет? — бухнула Анна.
Девочка пригладила косички и серьезно ответила.
— Анна, мы живем на нашей земле. А сказка про чужую землю.
— Но ведь моя мама рисовала портреты, и ты их видела.
— Видела. Она и Глеба нарисовала, и Ориона нарисовала. Только она, наверное, не знала, что на нашей земле всё по-другому.
— Тома, а наша земля разрешает рисовать портреты? — на одном дыхании выговорил Орион.
— Я не знаю, — девочка понурилась. — Когда цветок Глеба родился, земля не обиделась, когда твой родился, тоже, вроде, не обиделась. У земли спроси, она никогда не обманывает.
Стас дважды прорепетировал с Филиппом предстоящую встречу и остался удовлетворен.
— Слушай, главное — держи себя в руках. И запомни: с Тамарой надо говорить на ее языке, иначе она тебя не воспримет. Ну, давай, зови.
Пока Филипп разговаривал по коммутатору с Орионом, Стас облачился в халат.
— Маловат, — он с сожалением нащупал треснувший шов.
— Что? — оглянулся Филипп.
— Твой размер мне явно не по плечу, вот что… Черт! — он поспешно сунул пораненный палец в рот и удивленно посмотрел на пуговицу. — Черт его дери! Ладно, мы с тобой договорились. Только не пялься на меня в экран. Представь, что меня тут вообще нет.
Стас скрылся в личной лаборатории босса, а доктор Жулавский вышел в приемную, чтобы встретить Тамару.
— Здравствуй, умная кроха, — он вылепил на лице добродушную улыбку.
Девочка оглянулась на Ориона и скроила недовольную гримасу.
— Давай поговорим. Пойдем ко мне, я угощу тебя очень вкусным соком.
Она покорно прошла в кабинет. Орион двинулся за ней, но Филипп предупреждающе поднял указательный палец.
— Жди здесь. Надо будет, позову.
Разговор с Тамарой оказался для Филиппа сущим адом. Первые полчаса это было устное сочинение на тему: «как мой папа путешествовал по горам и придумал сделать особенного человека». Когда дело дошло до «глиняного ящика с ключевой водой», Тамара начала подбрасывать отдельные фразы. Филиппу пришлось под нажимом суфлера упомянуть о «маме, которая помогла папе нарисовать особенного человека». После чего девочка выдала скороговоркой:
— Ты делаешь нечестно. Тебе не хочется говорить о маме, а ты говоришь, потому что Стас тебе так говорит в компутере.
Филипп остался сидеть за столом с открытым ртом.
— С чего ты взяла? — выцедил он из себя мало-мальски стройную реплику.
— Стас красиво думает, а ты думаешь очень громко. Я его слышу, а тебя нет. Лучше расскажи мне сказку.
Доктор Жулавский долго откашливался. Тамара терпеливо ждала.
— Ну… в общем. Давным-давно на северо-востоке Африканского континента существовала,… то есть, жили люди. Сначала они ничего не знали о ремеслах и земледелии. Жили себе и жили. Но однажды к ним пришел бог по имени Осирис со своей сестрой Исидой. Осирис научил людей выращивать зерно, делать орудия труда. И люди поумнели. Они признали Осириса фараоном. То есть — царем. Но злой брат Осириса Сет захотел сам править людьми и убил Осириса. Он разрезал его тело на куски и разбросал по всей стране, чтобы его никто не нашел. Исида решила воскресить Осириса, собрала все части его тела и слепила вместе. Осирис превратился в созвездие Ориона, и долго-долго правил своим народом через фараонов, которые считались его сыновьями на земле. А жрецы — слуги Осириса — хранили его знания и передавали от одного фараона другому. И вот если теперь случится большая беда, Осирис вернется с небес и с помощью своих жрецов научит людей жить по-новому.
Тамара захихикала.
— Тебе понравилась сказка? — с мученической улыбкой спросил Филипп.
— Она веселая, потому что ненастоящая, — сообщила девочка. — А теперь скажи настоящее и важное.
Доктору Жулавскому пришлось изворачиваться самостоятельно, ибо помощник после высказывания Тамары о «компутере» прекратил суфлерские работы и теперь молча наблюдал за происходящим. Филипп долго распространялся о жрецах-индивидах и о том, что жрецов должно быть много, а узор у него только один. Когда его понесло на всемирную катастрофу, Стас потряс в камеру кулаком. Филипп, к счастью, сигнал заметил и прервал описания апокалипсических ужасов до того, как девочка успела напугаться.
— Ты можешь мне помочь, умная кроха, — доктор Жулавский навалился на стол, считая, что таким образом он окажется ближе к терпеливой слушательнице. — Ты умеешь рисовать картинки?
— Ага, — девочка самозабвенно изучала взглядом кнопочки на огромном металлическом сейфе.
— А портрет ты можешь нарисовать для меня?