Только сейчас Фарамор отвел взгляд от женщины и увидел в темноте одновременно похожих на людей и пауков существ. Их голые тела были бледные, как поганые болотные грибы. Похожие на рыбьи белесые глаза слабо светились. Твари сидели на крышах домов, сновали по подворьям, выглядывали из-за заборов. «Это бывшие жители Совиного Ока», — догадался Фарамор.
Одна из тварей выскочила из-за угла дома и схватила длинными жилистыми руками пробегавшую крысу. Затем раззявила огромный, усеянный шипами зубов рот и, быстро запихав в него крысу, начала усердно жевать. Фарамор содрогнулся. Он буквально слышал хруст перемалываемых косточек и хлюпанье крови в глотке твари.
— Тебе нравятся мои детки? — спросила Сэдра. — Я даровала им счастье.
— Неужели? — усомнившись, выдавил Фарамор.
— О, поверь мне, сын палача, это так. Нет никого счастливее моих деток. Они любят меня. Считают своей богиней.
— Но ты… ты ведь не богиня?
Женщина изящно развела руками.
— Ну, конечно же, нет. Я — демонесса.
Из-за закрытой двери раздался приглушенный возглас Найрада:
— Воссла-а-авим Сэдру! — нараспев завывал он. — Воссла… — старик поперхнулся и закашлялся.
Фарамор увидел, как бледная тварь размером с ребенка спрыгнула с крыши и начала по-собачьи рыть землю, видимо, пытаясь откопать укрывшуюся в норе мышь.
— А откуда ты знаешь, что я сын палача? — он снова перевел взгляд на Седру, чувствуя, что в ее глазах есть что-то притягательное.
— Я видела твой сон прошлой ночью. Чувствовала твою боль. С тех пор, как ты вошел в этот лес, я многое узнала о тебе. Твоя ненависть сладка. О да, это дар, о котором ты даже не подозреваешь. После казни отца в тебе зародилась Темная Искра. Ты ее пока не чувствуешь, но скоро, скоро… Ощущая злость и ненависть, не замечаешь эту Искру. Поверь, она разгорится, и я хочу тебе в этом помочь. Знаю, что ты жаждешь мести. Те, кто причастен к казни твоего отца, заслуживают страшной смерти, не так ли? Мы отомстим вместе. Вместе!
— Зачем тебе это? — нахмурился Фарамор.
— Правильный вопрос, мальчик… очень правильный, — голос Сэдры снова стал похож на шелест листвы. — Все имеет цену. Когда ты станешь достаточно сильным, вызволишь из заточения Нэба, бога, которого вы, люди, забыли. Мир уже готовится к его приходу, мир становится другим, мальчик, совсем другим. Правители сходят с ума, по Исходным землям ходят чернокнижники и пробуждают то, что вы, люди, называете нечистью. Тебе сейчас кажется это неправильным, но с приходом Нэба грядет очищение этого мира… перерождение!
— Перерождение, — задумчиво повторил Фарамор.
— Да, мальчик, перерождение, обновление.
Где-то вдалеке закричала ночная птица — печально, будто что-то оплакивая. Стайка мотыльков пролетела над головой Сэдры, отражая крыльями звездный свет.
Фарамор долго молчал, обдумывая слова демонессы, а потом спросил:
— Если я откажусь, ты убьешь меня?
— Убью? — женщина подняла лицо к небу и захохотала. Ее смех разлетелся по округе звонким эхом. Она резко перестала хохотать и посмотрела на юношу. — Какая глупость. Конечно, ты можешь отказаться, но это не имеет значения. Ты все равно придешь ко мне, и случится это очень и очень скоро. Не спеши с ответом, тем более что я его хорошо знаю и мне не важно, когда его услышу, сейчас или потом.
Из провала раздался глухой протяжный рев, словно там находился гигантский зверь. Черные корни-отростки, тянувшиеся к сгустку за спиной женщины, всколыхнулись, напряглись…
— До встречи, мальчик! — сказала Сэдра.
… и с огромной скоростью втянули женщину в провал. Осталась лишь сверкавшая под светом звезд туча пыли. Бледные твари начали сбегаться к дыре. Они, словно лягушки, прыгали на стены провала и ползли вниз.
Фарамор глубоко вздохнул, открыл дверь и вошел в дом. К нему тут же подбежала Невея и обняла. Ее лицо блестело от слез. Все время, пока не было брата, сознание девочки боролось с изменившимся течением реки, которое пыталось прибить лодку к страшному берегу. Она уже видела очертания чего-то темного, с красными, как угли, глазами. Но Фарамор вернулся, и лодку снова вынесло на середину реки.
— Что ты видел, Фар? — спросила Невея и тут же пожалела, что задала вопрос, ведь ответа знать не хотелось.
— Ничего страшного, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, ответил Фарамор.
— Он видел Сэдру! — воскликнул Найрад. — Сэдру он видел! Воссла-а-авим…
— Заткнись, старик! — закричал Фарамор. — А не то, клянусь, я забью твою трубку тебе в глотку!
Найрад сжался, злобно посмотрел на юношу и пододвинулся ближе к стене. Фарамор никогда так не кричал на людей, но странно, сейчас этот всплеск ненависти доставил удовольствие.
«…в тебе зародилась Искра…», — словно эхо, прозвучал в сознании голос Сэдры.
Он ощутил радость превосходства над этим дряхлым испуганным человеком.
Найрад отправился спать в соседнюю комнату. Некоторое время доносилось его недовольное ворчание, которое перешло в храп. Невея тоже уснула, свернувшись на лавке возле стола. Веки девочки то и дело вздрагивали, дыхание делалось порывистым — ей грезился тревожный сон.
Фарамор сидел рядом с сестрой и размышлял о том, что сказала демонесса. Искра, Нэб, чернокнижники пробуждающие нечисть — все это казалось настолько нереальным, словно нечто из баллад бардов, известных мастеров сочинять небылицы. Вот только сама Сэдра и жители деревни, которые превратились в странных тварей, были лучшим поводом не сомневаться в чудесах.
Он поймал себя на мысли, что во время разговора с демонессой ему очень хотелось принять предложение, стать частью ее замыслов. В этом было что-то притягательное, таинственное. Почему он не сказал «да»? Возможно дело в сестренке? Ему очень хотелось отомстить за отца, но Невея… так или иначе, она будет втянута в замыслы Одной из трех, а Фарамор этого не хотел. Сейчас, глядя на спящую сестру, юноша уже не чувствовал в словах Сэдры искушения. Он разобрался в себе и решил, что для него более важно. Выбор оказался прост. Утром они с Невеей уйдут из Совиного Ока и будут уповать на милость судьбы, чтобы их дальнейший путь не был тяжким.
Глава 6
Едва рассвело Найрад, не проронив ни слова, вышел из дома и больше не возвращался. Фарамор и Невея позавтракали и тоже покинули жилище старика.
Утро выдалось серым и прохладным. По небу плыли мрачные тучи. Ветер гонял по дороге пыль и гнул бурьян. Погода была не лучшей для путешествия, но оставаться в Совином Оке Фарамору больше не хотелось.
— А теперь куда мы пойдем? — спросила Невея.
— Снова выйдем на тракт, — ответил Фарамор. — Дальше находится город Аронг, но я не знаю, сколько до него идти. А прежде, давай пройдемся по домам и поищем что-нибудь ценное? Нам теперь все может пригодиться.
— Хорошо, — бесцветным голосом сказала Невея. Она выглядела сонной.
В одном из домов Фарамор обнаружил несколько монет, лежавших прямо на полу перед очагом и покрытых слоем пыли. В лаборатории алхимика нашел склянку с толченым жемчугом, нужным ингредиентом для редких снадобий. Целители платили за него хорошие деньги.
Фарамор зашел в самый большой дом с двускатной крышей на окраине деревни. Внутри, в просторной комнате отсутствовала мебель, но возле стены стояло деревянное, похожее на алтарь, сооружение. Углем на дощатых стенах были начертаны слова: «Сэдра здесь! Восславим! Обитель». А еще нарисовано множество глаз. По углам комнаты стояли высокие железные канделябры. Фарамор решил, что этот дом являлся чем-то вроде храма Сэдры, и жители Совиного Ока справляли здесь обряды, до того, как поселились под землей. Он взял несколько, не слишком обгоревших свечей и положил в мешок. Затем вышел на крыльцо и остановился. Его внимание привлек ползущий по ступеньке жук. Букашка перебирала лапками и шевелила длинными усами; черная блестящая спинка блестела, как начищенная монетка. Неожиданно для самого себя, Фарамор поставил каблук сапога рядом с жуком и медленно опустил подошву. Он скорее не услышал, а почувствовал хруст под ногой.