ГЛАВА 1
«Раз, два, три, четыре…» — ритмично считал сэмпай, и фигуры в белых кимоно в такт счету отжимались на кулаках. «Пять, шесть, семь, восемь… Сидоренко, не задирай задницу!.. девять, десять… Я кому сказал, зад опусти… одиннадцать, двенадцать». Вообще-то полагалось считать по-японски, но Станислав, сэнсэй, отменил все ритуалы, кроме традиционного поклона противнику перед спаррингом. Он считал эти восточные выкрутасы излишеством. «Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать».
«Куда же сэнсэй запропастился?» — подумал Андрей, продолжая механически считать.
Стас всегда был на редкость пунктуален и появлялся минута в минуту к окончанию разминки, которая по обычаю длилась ровно час. Теперь же он опаздывал на двадцать минут. Может, заболел? Да нет, тогда бы позвонил. Наверное, на работе задержался. Станислав, кроме тренерства, подрабатывал телохранителем у какого-то бизнесмена, панически боявшегося рэкетиров, да и вообще всех, кто выше ростом. Работа эта Стасу, по его собственному признанию, не особенно нравилась, поскольку работодатель был жуткий сквалыга, но надо же как-то кормиться. Секция карате не приносила большого дохода, так как Стас безжалостно изгонял из нее лодырей и прогульщиков, а некоторые ученики вообще тренировались бесплатно. «Что поделать?! улыбаясь, разводил он руками, выслушивая возражения Андрея, своего помощника и компаньона. — Ребята способные, и они не виноваты, что у родителей нет денег!»
К тому же львиную долю прибыли съедала аренда спортзала, которая, кстати сказать, опять повысилась, поскольку у директора школы, очкастой старой девы с бескровными губами и змеиной улыбкой, аппетит к деньгам рос как на дрожжах. Другое помещение подыскать пока не удавалось, поэтому приходилось терпеть.
«Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать! Все, встали!»
Андрей наконец принял решение. Стас, видимо, уже не придет, тренировку нужно проводить самому.
«Разбились по парам: взяли макавари<Сноска Снаряд для отработки ударов.>, отрабатываем „маваши“<Сноска Удар ногой сбоку.> в голову. Пятьдесят ударов левой, пятьдесят правой, потом меняемся. Начали! Артемов, почему так отклоняешься назад? Здесь тебе не школа сэн-э! Прямее держи корпус! Прямее, говорю! Вот, другое дело. Потапов, концентрируй удар, а то как бабу по заднице гладишь! Отставить смех! Или до конца тренировки будете на кулаках отжиматься! Концентрируй! Ладно. Показываю. Держи макавари! Ну, понял? Давай в том же духе!»
— Почему начали без меня? — послышался с порога тихий угрожающий голос, и, обернувшись, Андрей увидел Стаса. Тот был бледен, под глазами залегли черные круги. С похмелья, что ли? Но ведь он не пьет!
— Может, ты здесь сэнсэй, Андрюша? — продолжал Станислав, заходя в зал.
Сэмпай удивленно вытаращился. Он впервые видел своего компаньона и друга в таком настроении. Конечно, в школах карате очень жесткие законы, но Стас всегда отличался добродушием и терпимостью. А теперь? Ведь он не собирался поколебать авторитет тренера, просто думал, что тот не придет. Надо же кому-то проводить тренировку, ребята за это деньги платят.
— Ну, сэнсэй Андрюша, иди ко мне, — продолжал Стас, криво улыбаясь, встань напротив!
Его зеленые глаза, в которых теперь плясали какие-то красноватые огоньки, магнетически притягивали к себе Андрея. Он хотел возразить, что, мол, за дурацкие шутки, но ноги против его желания механически зашагали вперед.
Андрей почувствовал, что воля его полностью парализована. Он послушно стал напротив Станислава, вплотную к стене, с ужасом глядя в эти страшные глаза.
— Вот так мы наказываем выскочек!
Все окружающее воспринималось Андреем словно в замедленной съемке. Он увидел, как кулак сэнсэя начал движение к его лицу. Ватное тело не слушалось, и он даже при всем желании не мог поставить блок. В последний момент кулак изменил траекторию и врезался в стену. Деревянная панель треснула. Замедленная съемка закончилась. Теперь Андрей вновь нормально воспринимал окружающее.
— Прости, я пошутил, — печально произнес Стас, и Андрей увидел, что красные огоньки потухли. Это снова был тот человек, которого он знал. Зеленые глаза смотрели грустно, виновато.
— Проводи тренировку, браток, мне что-то нездоровится сегодня, — тихо сказал Стас и направился в раздевалку.
Заглянув туда через несколько минут, Андрей увидел, что его друг дрожит как в ознобе, закрыв лицо руками.
Го-осподи, что со мной? Ведь я хотел его убить! Никакая это не шутка, зачем врать самому себе. Я хотел видеть, как треснет его череп, хотел почуять запах крови! Запах крови моего друга! Может быть, я схожу с ума? Марина говорит, что я сильно кричал во сне. Опять снился этот тип в черном, гладил по голове, называл сыночком. Мне было и приятно, ведь я никогда не знал своего отца, и страшно. У него такие ледяные руки! Когда он прикасался ко мне, сердце сковывало льдом. Он хотел заморозить мое сердце! Все же в нем было какое-то величие, и я почему-то знал, что он не врет, что это действительно мой отец. У него горящие глаза, острый профиль, но как странно я чувствовал себя, будто разрывался на части. Меня тянет к нему, но вместе с тем он мне отвратителен. Почему так, Го-го-господи?! Кстати, отчего даже в мыслях так трудно произнести это имя?
— Тэк-тэк-тэк, — ехидно пропела директриса, входя в раздевалку. Тэк-тэк, портим, значит, школьное имущество, кара-ти-сты!
Альбина Семеновна сегодня против обыкновения задержалась на работе и уже собиралась домой, когда ей почему-то захотелось заглянуть в спортзал, который арендовала спортивная секция. Она не любила этих ребят, особенно их красавца тренера. Впрочем, она ненавидела вообще всех мужчин, этих тупых животных, которые среди женщин ценят лишь смазливых кукол. В силу многих причин, не зависящих от ее желания, Альбина Семеновна к своим пятидесяти годам ухитрилась сохранить девственность. Подругам она говорила, что сделала это из принципа, ведь мужики — отвратительные скоты, и ей просто жаль женщин, которые под них ложатся. Она терпеть не могла тех из своих учительниц, которые выходили замуж. Особенно хорошеньких. Сегодня она испытала поистине великое наслаждение, доведя до истерики беременную Катьку, практикантку из пединститута.
Когда Альбина Семеновна зашла в зал, то не увидела там ни тренера, ни его помощника, тоже противного, смазливого хлыща с фигурой Сильвестра Сталлоне. Кстати, и внешне похож на итальяшку. Мамаша-то небось путанила понемножку?! Итак, этих двоих не было видно, а остальные сгрудились около стены, разглядывая огромную трещину в деревянной панели. Тут душа директрисы воспылала праведным негодованием. Она и так терпит их здесь из милости, ну пусть не из милости, откровенно говоря, а ради денег. Но терпит! А они, понимаете ли, еще пакостят, стены, понимаете ли, портят!
— Где ваш тренер?! — голосом разгневанного Зевса вопросила Альбина Семеновна смущенных ребят и, выслушав ответ, направилась в раздевалку.
Она лихорадочно прикидывала в уме, сколько содрать с каратистов за порчу стены.
В раздевалке пахло потом, и директриса сморщила нос в отвращении.
Тренер, белый как мел, сидел на лавке, трясясь, будто в лихорадке. Хлыщ-«итальяшка» испуганно заглядывал ему в глаза и повторял:
— Стас, ну что ты, что с тобой?
«Ага, он, похоже, наркоман, — восторжествовала Альбина Семеновна, — за это придется еще доплатить, а то ведь можно сообщить в соответствующие органы».
— Имущество, значит, портим, — с сарказмом повторила она, — что, не нашел очередную дозу?!
Станислав поднял голову, с удивлением посмотрев на директрису. Взгляд у него был какой-то затравленный.
«Испугался, значит, разоблачения!»