Лиам кивнул:
— Я не спешил рассказать тебе об этом, потому что надеялся, что Хаммер сделает это сам. Но он не хочет. Черт, он едва говорит со мной. А ты должна знать.
Хотя неопределенность и тревожила ее, Рейн сомневалась в том, что была готова к правде.
— Знать что?
Мужчина тяжело выдохнул:
— Джульетта была на восьмой неделе беременности. Никто из нас не имел ни малейшего понятия об этом.
— Правда? — сердце Рейн замерло.
— Она оставила записку, говорящую о том, что не смогла справиться со стыдом, поскольку не знала, кто обрюхатил ее.
Затем Джульетта проглотила бутылек таблеток.
Рейн испытала миллион различных чувств. Шок. Ужас. Печаль. Сопереживание. Оба мужчины заверили ее, что они с нетерпением ждут, когда вырастет ее живот и дом наполнится детьми. После услышанного от Лиама, она начала сомневаться, было ли «нетерпение» Хаммера таким уж настоящим.
— Так он использует меня и нашего ребенка, чтобы залечить свои раны?
— Нет. — Лиам сжал ее руки. — Это не то, что я пытаюсь сказать, милая. Никто из нас не хотел, чтобы ты забеременела лишь ради попытки исправить прошлое или повторить начатое. Мы не играем в игру. Просто потому, что малыш, которого ты носишь не первый у нас, не означает, что он или она будет не таким особенным в наших глазах.
Лиам был прав, пора перестать позволять собственной неуверенности захватывать разум. Она всегда одинаково реагировала в сложной ситуации: эмоционально, не думая перед действием.
— Извини. Это был нечестный вопрос.
— Но понятно одно. — Он поглаживал ее лицо. — Рейн, ты особенная для нас. Не существует никакого сравнивания, так что не думай иначе.
— Я попробую. — Рейн понимала, что ей придется тяжело работать над этим.
— Я верю, что ты так и сделаешь.
Девушка пыталась «переварить» полученную от Лиама информацию, но была одна вещь, которую она просто не могла понять.
— Как женщина могла убить своего ребенка, покончив с собственной жизнью? Я не хочу судить, но…
— У Джульетты были проблемы. Я сомневаюсь, что она задумывалась об этом, когда делала свой выбор.
Рейн в защитном жесте накрыла рукой живот:
— Я никогда не сделала бы этого. Хаммер должен знать. Скажи ему. Я бы никогда…
Лиам легонько сдвинул ее ладонь в сторону:
— Это не то, что его вывернуло наизнанку, любимая. Он не знал, что она была несчастна, а тем более, в отчаянии. Никто из нас не знал.
«Потому что Джульетта не шла на контакт…» — Рейн вспомнила, что Сет говорил об этом.
— Это одна из причин, почему с тобой он ведет себя по-другому, — продолжил Лиам.
Кусочки «Хаммер-паззла» встали на место.
— Это объясняет, почему Макен всегда так пристально следил за мной, почему отслеживал мои циклы…, — выдохнула она, — почему хранил мои лекарства. Почему он был в отчаянии, когда узнал, что у меня задержка. А я боролась с вами обоими.
Рейн закрыла глаза. Они все прошли через ад. Если бы она знала о чувствах Хаммера, то была бы более сострадательной, более честной. Но ей пришлось сосредоточиться на «здесь и сейчас». Сожаления — это пустая трата времени.
— Мне жаль, что я закрылась от вас и не шла на контакт. — Рейн провела руками по своему лицу, и была удивлена, что ее щеки мокрые. — Хаммер гордится тем, что не теряет контроль в любой ситуации и заботится о тех, кто вокруг него. Самоубийство Джульетты, должно быть, заставило его сомневаться в себе как в человеке и Доминанте.
— Точно. Боль и чувство вины покалечили его. Он сжег все мосты в Нью-Йорке практически в тот же момент, как закончились похороны Джульетты. Он приехал сюда и начал все с нуля.
— В тот момент он «замуровал» себя, становясь большим, плохим Домом «Темницы», переходя от одной хорошенькой сабы к другой. Он игнорировал меня, потому что я любила его.
Это все еще причиняло боль.
— Более того, и он любил тебя, — парировал Лиам тихо. — Очень сильно. Я увидел это, в тот же день, как приехал. Другие женщины не имеют никакого значения для Макена. Он думал, если не будет прикасаться к тебе, то и не сможет навредить. Это был его способ защитить тебя… и себя. Он боится отдавать власть тому, кто по-настоящему сможет навредить ему.
— Но его отчужденность лишь больше навредит нам. Как сейчас.
— Я знаю, кажется, как будто он ускользает от нас. Я не слукавлю, если скажу, что это и меня пугает, милая. Я пытался достучаться до него, но он закрывается от меня. — Лиам нахмурился. — Он застопорился. Застрял. А теперь, когда наконец-то его жизнь сложилась так, как он хотел, ему очень страшно потерять все. Макен любит тебя гораздо больше, чем он когда-либо любил Джульетту. Если что-то случится, и он потеряет тебя и ребенка, это просто прикончит его.