Одежда выпала из онемевших пальцев девушки. Да, обвинение в педофилии не было новым. Билл постоянно так говорил. Но тот факт, что Ривер тоже придерживался этой отвратительной точки зрения, заставил Рейн насторожиться.
— Ты же рассказал ему правду, да?
В движениях Лиама отражалось еще больше гнева.
— Он не дал нам шанса.
Ривер всегда был вспыльчивым и импульсивным. Эти двое имели что-то общее. «Может, если бы она объяснила…»
Но когда она взглянула на запрещающее выражение на лице Хаммера… Он явно был не в настроении слушать.
— Ни единого шанса.
Рейн поморщилась. «Все противостояния должны быть такими ужасными?».
— Черт побери.
Лиам ослабил свой галстук, мужчина выглядел так, словно ему жарко.
— Этот болван, кажется, одержим необходимостью «спасти» тебя от нас.
— Болван — это мягко говоря. Ривер — законченный псих. — Нахмурился Хаммер.
Голова Рейн гудела от шока. Её единственный брат думал, что она беременная проститутка, использованная двумя извращенцами. Ей стало грустно за себя, за Ривера. За Лиама и Хаммера, которые старались любить и защищать её.
«Опять же, что бы она подумала, найдя одного из братьев или сестер в подобной ситуации?»
— Ладно… он поторопился и сделал ужасные выводы. Но подумайте о том, как это должно выглядеть со стороны. Лиам, если бы одна из твоих сестер, будучи несовершеннолетней, жила бы с мужчиной старше её более чем на десять лет, владельцем клуба, вроде «Темницы», какой бы была твоя первая мысль?
— Что я убью его и заберу её оттуда, — признался Лиам. — Но я бы определенно сначала поговорил с ней. Спросил, что происходит. Ривер уже составил своё мнение. И что бы мы ни сказали, он не собирался его менять.
— На его месте, я бы, наверно, предположила, что вы двое несете чушь.
— Он провел два месяца, копаясь в нашей жизни, поэтому должен был пошевелить парой извилин и придумать лучший исход. Оказалось, он знает обо всем остальном, особенно о Гвинет. — Скрежетал зубами Хаммер. — И Джульетте.
Рейн поморщилась:
— Теперь понятно, почему он подумал, что у вас двоих… красочный послужной список с женщинами, и предположил худшее.
— Значит красочный, да? — Лиам изогнул бровь.
Хаммер скинул пальто:
— Он может идти в жопу.
— Ривер объединил полуправду и ложь в убийственные обвинения. Все, что мы могли сделать — не задушить этого ублюдка.
— Ваш разговор не сложился. Он не понимает ситуации, ребята. Но я заставлю его понять. Скажите мне. — Девушка снова потянулась к одежде. — Где я могу его найти?
— Ты же не пойдешь к нему, — настаивал Хаммер. — Не в этой жизни.
— Но я должна. Будь разумен, Макен.
— Я и так разумен. Ублюдок все еще жив.
Лиам нахмурился:
— И это не было моим первым порывом.
Рейн закатила глаза:
— Мой брат просто должен увидеть, что я наконец-то счастлива. И не смотрите на меня, как на сумасшедшую. Я не прошу провести время наедине с ним. — На самом деле, было бы лучше, если бы этого не произошло. Ривер, возможно, и не поймет её жизни, сложившейся после того как он ушел. Ведь она знала, что он унаследовал гены Билла. — Вы будете со мной каждую минуту.
— Даже если с тобой будет целая команда спецназа, ты не встретишься, не сможешь поговорить и не приблизишься к этому уроду ближе, чем на пятьдесят миль, — взревел Хаммер (прим.: 50 миль = 80,46 км).
— Именно так. — Темные глаза Лиама светились настойчивостью. — Мы приняли решение, Рейн. Не испытывай наше терпение.
Очевидно, после того, что с ней сделал Билл, — пусть она почти и не пострадала — слишком рано просить их быть спокойными и разумными.
— Это недоразу…
— Да нам похер, — сказал Хаммер. — Ты не станешь встречаться с Ривером, даже если мне придется приковать тебя к кровати. Это окончательное решение.
Лиам кивнул:
— Очевидно, что орех упал недалеко от дерева.
— Яблоко, — зашипел Хаммер.
Лиам нахмурился:
— Что?
— Поговорка, дебил. Там про яблоко.
— До пофиг. В этом случае, думаю, орех довольно хорошо характеризует Ривера.
Рейн скрестила руки на груди:
— Я не маленькая девочка, которая нуждается в разрешении двух своих отцов. Он мой брат, единственный родственник, который у меня остался. Я должна решить эту проблему.
Хаммер притянул девушку к своему телу. На ее лице было написано неодобрение: