Когда он отстранился, она заговорщически ему подмигнула.
Хаммер всё ещё смотрел с сомнением:
— Вы действительно готовы сделать это? Все вместе?
— Макен, наша малышка обнаженная, беременная, потрясающе сочная и просто умоляет быть съеденной. Я бы сказал, что у нас праздник. — Лиам сбросил с себя рубашку и дернул вниз молнию.
Хаммер колебался, пристально изучая Рейн.
Она положила руки на свои бедра:
— Макен Дэниел Хаммерман, если в течение пары минут ты не снимешь штаны и не засунешь в меня свой член, я тебя стукну.
Снимая с себя штаны, Лиам засмеялся:
— Думаю, она прояснила свои желания, приятель.
Какое-то мгновение Хаммер смотрел на Рейн так, словно впервые видел. Затем на его лице отразилось принятое решение, и он отогнал наваждение.
— Если это то, чего ты желаешь… — мужчина рванул на себе рубашку. — Да будет, блять, так, малышка.
Это был Хаммер, которого они знали и любили. Мужчине надо было прекратить винить себя и воссоединиться с Рейн. Она жаждала, чтобы он убедил её в своей страсти и любви. Всем им это пойдет на пользу.
Лиам попятился и смотрел, как ладони Рейн плавно заскользили вверх по груди Макена, обернулись вокруг его плеч, помогая скинуть на пол рубашку.
— Обещаешь?
Хаммер расстегнул ремень, затем принялся за слаксы, соблазнительно чиркнув молнией:
— Что ты будешь удовлетворенной и чувствительной во всех местах прежде, чем мы закончим? О, да.
— Именно, — добавил Лиам.
С соблазнительной улыбкой на губах Рейн откинулась на стойке и, поставив пятки на край, раздвинула ноги.
— Не могу дождаться.
Лиам повернулся к Макену, приласкав бедро девушки:
— Наша девочка может быть очень убедительной, когда захочет.
— Да ну. — Хаммер бросил свои трусы и расположился между ног Рейн. Обнаженный и более чем готовый. Кончиком твердого члена он подразнил её промежность. — Будь осторожна в своих желаниях…
— Что бы ты мне ни дал я приму и с радостью попрошу большего. — Её голос охрип.
Лиам больше не мог ждать:
— Трахни её, Макен.
— С удовольствием, — Хаммер обхватил бедра девушки большими руками.
Одним жёстким толчком он нетерпеливо насадил её на свой член. Девушка выгнулась и, задыхаясь, откинула голову назад, цепляясь пальцами за мускулистые бицепсы. Вместе, они выглядели замечательно: Хаммер такой большой, мрачный, жесткий и Рейн такая маленькая, невинная и красивая.
Стиснув зубы, Хаммер сильнее впился в Рейн пальцами и повернул девушку так, чтобы она легла на прямоугольный гранит островка. Ладони заскользили к её груди, он толкнулся глубже.
— Чувствуешь меня?
— Да, — выкрикнула она, её голова свесилась с края.
По венам Лиама растеклась неутихающая потребность, прострелив прямо к члену.
Макен бросил на него хищный взгляд:
— Не желаешь занять делом этот дерзкий ротик?
— Блять! Конечно, желаю.
— Потяни её за волосы. Дай ей повод покричать.
Лиам зарылся пальцами в шелковистую, темную гриву и потянул именно так, как Рейн нравилось:
— Открой ротик, красавица.
Она охотно разомкнула губы, пожирая его голодным взглядом. Направляя голову Рейн к своему ноющему члену, а потом с хриплым стоном проскальзывая в её рот, Лиам благодарил свою счастливую звезду. Язычок кружил по мужскому органу, дразня его самые чувствительные места. Девочка очень хорошо его изучила. Наслаждение прокатилось вдоль ствола, поднялось по позвоночнику, прежде чем Лиам содрогнулся от чувственного удовольствия.
Когда он посмотрел вниз на тело Рейн, Макен играя с клитором входил и выходил из её киски. Они слушали приглушенные стоны и неровное дыхание девушки, пока она извивалась и горела между ними.
Лиам толкнулся дальше, проталкиваясь в горло, пока Рейн продолжала обрабатывать его.
— Вот, блять. Любимая…
— Слишком хорошо, Прелесть. О Боже, да. Сожми меня своей узенькой киской. М-м-м… Я оттрахаю тебя ещё сильнее, а ты выдоишь его до конца.
Хаммер вновь погрузился в неё. Рейн обвила мужчину своими стройными ногами. Лиам качнулся и протолкнулся ещё глубже. Девушка закричала. Он увеличил темп и начал совершать ритмичные, возвратно-поступательные, жаркие, настойчивые движения по её языку. «Как, черт возьми, ему продержаться и не кончить в эту же самую секунду?»
— Господи Боже, Рейн. Клянусь ты высасываешь весь мой самоконтроль.