Хаммер отодвинул надвигающееся бедствие на потом и сосредоточился на двоих людях, что любил. Он прижался губами к жизни, растущей внутри Рейн.
— Ты никогда не выглядела прекраснее.
Лиам расслабился.
— Это правда, любимая.
Стиснув челюсть, Макен утопил палец в пупке Рейн, отчаянно желая заклеймить их ребенка отцовским прикосновением. Ему хотелось умолять их не забывать его. Но это было бы эгоистично.
Ничего не сказав, он начал отодвигать руку.
Прежде, чем это случилось, Лиам положил свою ладонь поверх костяшек Макена.
В глазах лучшего друга светилось понимание.
— Что бы ни случилось, я все сделаю. Тебе никогда не придется беспокоиться о Рейн или нашем ребенке, брат.
— Наш ребенок всегда будет защищен и любим, — поклялась Рейн.
Хаммеру не хватало воздуха. У него не получилось бы выразить, насколько он благодарен. Вместо этого он кивнул и вспомнил ощущение переплетения их с Лиамом рук, когда они накрыли выступающий животик их женщины.
Из ее горла вырвался всхлип.
Хаммер изо всех сил боролся, чтобы вернуть самообладание, он отказывался позволить страху разрушить оставшееся у них время, перед тем, что может случиться.
Расположившись между ее ногами, он положил руки ей на бедра и поцеловал внутреннюю сторону бедра.
— Рейн, отдай нам все.
— Всегда, — торжественно проговорила она, заставляя себя дышать.
Внутри у нее все дрожало. Ей хотелось ругаться, кричать и задавать миллион вопросов. Департамент полиции Лос-Анджелеса расстроил ее, но видеть, как они ошеломили всегда непоколебимого Макена Хаммермана…
Должно быть, его допрос был более выматывающим, грубым и болезненно личным.
Очевидно, они уверились, что он был виновен в предъявленных ему ужасных обвинениях. О, Боже… Неужели он сядет в тюрьму за отвратительное преступление только потому, что помог ей, когда она больше всего в этом нуждалась?
И последнее, что на данный момент ему нужно знать, это то, что их с Лиамом тоже опросили. Кстати об этом, Лиам был прав. Сейчас Хаммеру просто нужна их любовь. Неважно, насколько сложно сдержать свой страх и горе и поставить его нужды на первое место, Рейн поклялась сделать это.
— Все, что угодно. Я принадлежу вам двоим. — Лежа под ним, она развела колени шире, приглашая его продвинуться глубже.
— Рейн… — прохрипел он.
Пока ее сердце распадалось на кусочки, она схватила Лиама за руку, безмолвно моля его о силе. Он находился рядом, и в глазах его была спокойный приказ. Чтобы подчинилась. Чтобы успокоила Макена. Затем он придвинулся ближе и запечатлел поцелуй на ее губах.
— Я здесь.
Когда она благодарно кивнула, Хаммер опустился, чтобы поцеловать ее обнаженную киску, словно он никогда ранее не касался чего-либо, столь же хрупкого и драгоценного. Словно не хотел никогда уходить.
Этот жест благоговения и смирения просто убил ее.
Многие годы он был мастером своего дела и был в состоянии подчинять жизнь своей воле. Он был всем для нее. Кто-то другой уходил. Но не Макен. Он был неизменным. Защищал ее от любых напастей. Он завоевал ее доверие, даже когда отказался от любви, которую она жаждала подарить ему, которая так сильно была ему необходима, пока ждал, когда она созреет и расцветет.
Теперь же, когда они разделили что-то такое особенное и реальное, он не мог оставить ее.
Лиам приласкал ее щеку, даря ей еще больше своей стойкости. Ее внутренности снова сжались. Ее ирландец всегда такой чуткий и терпеливый. Он выслушивал и предлагал ей либо понимание, либо наказание, в зависимости от того, что ей нужно в настоящий момент времени. Как сейчас.
Оба мужчины любили ее, даже когда личные неудобства были серьезными, неприятными и почти неприемлемыми.
Как ей уместить целую жизнь, полную любви, в столь короткий промежуток времени? Разве могла она сделать меньше, чем отдаться им без остатка?
Она кивнула Лиаму. Его нежная улыбка была полна горечи, когда он поцеловал ее в губы, побуждая открыться и внутренне очиститься. В то же время Хаммер языком проложил дорожку к самому ее чувствительному местечку.
Шокирующее удовольствие прострелило ее даже сквозь печаль. Прошло так много времени с тех пор, как они втроем были единым целым. Она желала их каждой клеточкой своего тела, каждым ударом сердца, каждой мыслью, каждым вздохом. Любым способом, которым они могли ею овладеть.
Закричав, она выгнулась к ним навстречу.
Они прекрасно знали, как работать в паре, чтобы сломить ее решимость и раздуть желание. У них имелась негласная связь, за которую она будет вечно благодарна, но которую никогда полностью не понимала. Казалось, они были половинками одной души. И Рейн опасалась, что один не будет цельным без второго.