Увидит ли он когда-нибудь, как растет и наполняется живот Рейн, если его посадят? Почувствует ли, как перекатывается и толкается через натянутую кожу созданный ими ребенок? И когда это чудо придет в этот мир, неужели только Рейн и Лиам встретят его? Макен знал, что может пропустить первый крик этой жизни, ощущение извивающегося в его руках комочка и чистый аромат ребенка. Он не проведет губами по теплой коже или покрытой пушком головке. Его не будет рядом, чтобы наблюдать, как растет их малыш, чтобы защитить, направить, научить миллиону и одной вещи, которыми он жаждал поделиться.
— Макен? — ее голос дрожал.
Даже Лиам застыл рядом с ней в ожидании и окидывал его испытывающим взглядом.
Они ждали его реакцию. В голове лихорадочно метались слова.
Однажды этот ребенок будет нуждаться в нем. И ему тоже будет нужен его сын или дочь. Хаммер закрыл глаза.
Одним безрассудным действием Ривер может оторвать его от счастливой семьи и всех его самых диких мечтаний. Воздух рваными толчками покинул его легкие.
Пока казалось, что все внутри него рушилось: его контроль, будущее, его гребанная душа; тишина, стоящая в комнате, звенела в голове.
Они оба все еще смотрели на него и молчали. Ему казалось сумасшествием, что они беспокоились о том, что беременная Рейн окажется для него не привлекательной.
Хаммер отодвинул надвигающееся бедствие на потом и сосредоточился на двоих людях, что любил. Он прижался губами к жизни, растущей внутри Рейн.
— Ты никогда не выглядела прекраснее.
Лиам расслабился.
— Это правда, любимая.
Стиснув челюсть, Макен утопил палец в пупке Рейн, отчаянно желая заклеймить их ребенка отцовским прикосновением. Ему хотелось умолять их не забывать его. Но это было бы эгоистично.
Ничего не сказав, он начал отодвигать руку.
Прежде, чем это случилось, Лиам положил свою ладонь поверх костяшек Макена.
В глазах лучшего друга светилось понимание.
— Что бы ни случилось, я все сделаю. Тебе никогда не придется беспокоиться о Рейн или нашем ребенке, брат.
— Наш ребенок всегда будет защищен и любим, — поклялась Рейн.
Хаммеру не хватало воздуха. У него не получилось бы выразить, насколько он благодарен. Вместо этого он кивнул и вспомнил ощущение переплетения их с Лиамом рук, когда они накрыли выступающий животик их женщины.
Из ее горла вырвался всхлип.
Хаммер изо всех сил боролся, чтобы вернуть самообладание, он отказывался позволить страху разрушить оставшееся у них время, перед тем, что может случиться.
Расположившись между ее ногами, он положил руки ей на бедра и поцеловал внутреннюю сторону бедра.
— Рейн, отдай нам все.
— Всегда, — торжественно проговорила она, заставляя себя дышать.
Внутри у нее все дрожало. Ей хотелось ругаться, кричать и задавать миллион вопросов. Департамент полиции Лос-Анджелеса расстроил ее, но видеть, как они ошеломили всегда непоколебимого Макена Хаммермана…
Должно быть, его допрос был более выматывающим, грубым и болезненно личным.
Очевидно, они уверились, что он был виновен в предъявленных ему ужасных обвинениях. О, Боже… Неужели он сядет в тюрьму за отвратительное преступление только потому, что помог ей, когда она больше всего в этом нуждалась?
И последнее, что на данный момент ему нужно знать, это то, что их с Лиамом тоже опросили. Кстати об этом, Лиам был прав. Сейчас Хаммеру просто нужна их любовь. Неважно, насколько сложно сдержать свой страх и горе и поставить его нужды на первое место, Рейн поклялась сделать это.
— Все, что угодно. Я принадлежу вам двоим. — Лежа под ним, она развела колени шире, приглашая его продвинуться глубже.
— Рейн… — прохрипел он.
Пока ее сердце распадалось на кусочки, она схватила Лиама за руку, безмолвно моля его о силе. Он находился рядом, и в глазах его была спокойный приказ. Чтобы подчинилась. Чтобы успокоила Макена. Затем он придвинулся ближе и запечатлел поцелуй на ее губах.
— Я здесь.
Когда она благодарно кивнула, Хаммер опустился, чтобы поцеловать ее обнаженную киску, словно он никогда ранее не касался чего-либо, столь же хрупкого и драгоценного. Словно не хотел никогда уходить.
Этот жест благоговения и смирения просто убил ее.
Многие годы он был мастером своего дела и был в состоянии подчинять жизнь своей воле. Он был всем для нее. Кто-то другой уходил. Но не Макен. Он был неизменным. Защищал ее от любых напастей. Он завоевал ее доверие, даже когда отказался от любви, которую она жаждала подарить ему, которая так сильно была ему необходима, пока ждал, когда она созреет и расцветет.
Теперь же, когда они разделили что-то такое особенное и реальное, он не мог оставить ее.
Лиам приласкал ее щеку, даря ей еще больше своей стойкости. Ее внутренности снова сжались. Ее ирландец всегда такой чуткий и терпеливый. Он выслушивал и предлагал ей либо понимание, либо наказание, в зависимости от того, что ей нужно в настоящий момент времени. Как сейчас.
Оба мужчины любили ее, даже когда личные неудобства были серьезными, неприятными и почти неприемлемыми.
Как ей уместить целую жизнь, полную любви, в столь короткий промежуток времени? Разве могла она сделать меньше, чем отдаться им без остатка?
Она кивнула Лиаму. Его нежная улыбка была полна горечи, когда он поцеловал ее в губы, побуждая открыться и внутренне очиститься. В то же время Хаммер языком проложил дорожку к самому ее чувствительному местечку.
Шокирующее удовольствие прострелило ее даже сквозь печаль. Прошло так много времени с тех пор, как они втроем были единым целым. Она желала их каждой клеточкой своего тела, каждым ударом сердца, каждой мыслью, каждым вздохом. Любым способом, которым они могли ею овладеть.
Закричав, она выгнулась к ним навстречу.
Они прекрасно знали, как работать в паре, чтобы сломить ее решимость и раздуть желание. У них имелась негласная связь, за которую она будет вечно благодарна, но которую никогда полностью не понимала. Казалось, они были половинками одной души. И Рейн опасалась, что один не будет цельным без второго.
Она уж точно никогда не будет цельной без них обоих.
Словно почувствовав, что она снова готова позволить горю себя отвлечь, Лиам обхватил ее запястья и прижал их у нее над головой. Хаммер крепко прижал ее бедра к кровати. Словно команда, они за секунду зафиксировали ее. Оба знали, что лишить ее контроля это самый быстрый способ свести ее с ума. Они желали ее полной капитуляции.
Рейн плавилась для них, для занятия любовью, которому она с удовольствием посвятила бы себя снова и снова.
— Вот так, — пробормотал Лиам, — дай мне свой язычок.
Она открылась с приглушенным вскриком, позволив его языку вновь скользнуть ей в рот. Хаммер обвел ее лоснящиеся складочки, потом подразнил клитор, ритмично посасывая и покусывая его, пока у нее не зазвенело в ушах и мысли не улетучились. Пока она не начала метаться между ними.
— Превосходно. А теперь изогнись так, чтобы твоя грудь легла в мою ладонь. — Негромкое, сексуальное требование послало ей еще одну жаркую волну желания. Рейн сделала так, как сказал Лиам. — Прекрасно. Ее соски затвердели.
— Ее влагалище исходит соками, — пробормотал Хаммер прежде, чем снова склонить голову.
Она скомкала простыни, охваченная жаром, сходя с ума от наслаждения.
Лиам сжал ее сосок.
— Ее капитуляция так опьяняет.
— Давай заставим ее кончить так, чтобы задрожали колени.
— Пожалуйста, — Рейн таяла между ними. — Да. Я принадлежу вам. Навсегда.
— Прелесть… — Хаммер сглотнул комок.
— Ах, любимая… — Лиам освободил ее запястья, чтобы приласкать, покусывая ее нижнюю губу.
Она бросила на него страстный взгляд и приоткрыла рот, позволяя ему делать все, что вздумается. Вероятно, он увидел слезы, увлажнившие ее глаза. И как всегда, он поймет. Он так же сотрет их и заменит ее горе блаженством.