— Ух ты, — прошептал Бек позади. — Она язвит.
Сет мягко усмехнулся.
Ривер нахмурился.
— Если тебя не нужно спасать, почему не сказала этого в СПА-салоне?
— Я пыталась. Но нет же. Ты просто решил, что меня необходимо увезти насильно. — Она взмахнула рукой. — В тот день у меня не было заготовленной речи. Зато теперь есть, так что тебе лучше выслушать меня.
— Послушай, я виню себя за то, что не вернулся в Штаты и не убедился, что с тобой все в порядке. Меня пожирает осознание того, что когда погибла Ровен, а ты сбежала из дома, я находился за сотни километров, служа дядюшке Сэму. Мне бы хотелось спасти ей жизнь, а тебя избавить от многих лет мучений, проституции и изнасилований. Понимаю, что Билл не был приятным человеком и, вероятно, в каком-то смысле эти парни лучше…
— Во всех смыслах, — она выругалась, глаза горели. — Они так любят меня, я и не знала, что мужчины могут такое.
Он отступил.
— Я не желаю слышать ничего о твоей сексуальной жизни.
— Вот именно! Как же ты меня достал. — Она топнула ногой от злости. — Забудь про секс.
— Это сложно выполнить, когда смотришь на свою беременную сестру.
Она посмотрела наверх, изо всех сил цепляясь за терпение.
Бек и Сет уже собирались послушать о ее тошнотворном прошлом. Садист кое-что знал. Следак тоже мог быть в курсе… Но неприкосновенность частной жизни перестала иметь значение. Только Хаммер знал.
— Ты хочешь правды или желаешь, как мудак, просто стоять и осуждать меня?
— О, нет. — Ривер покачал головой. — Я хочу услышать это.
— Хорошо. Я могу войти и рассказать тебе свою историю? А ты не станешь встревать и вставлять свои пять копеек.
— Только с нами, — Сет тотчас обозначил основные правила.
Она повернулась к своим телохранителям.
Когда Рейн развернулась обратно, чтобы убедиться, что брат понял, Ривер стоял и настороженно смотрел на мужчин. Затем пожал плечами и открыл дверь шире.
— Хорошо. Входите.
В прохладном темном номере мотеля не было ничего элегантного. Ковер бутылочно-зеленого света не слишком соответствовал горчичным стенам. Над массивной кроватью висел черно-белый пейзаж в рамке. Кухня выглядела так, словно ей часто пользовались. Банка сывороточного протеина стояла на кухонном столе, а рядом — с полдюжины яичных скорлупок. По-видимому, он только закончил завтракать.
Он жестом указал ей на офисный стул рядом с дверью. На противоположной стороне комнаты, рядом с холодильником, располагался круглый столик на одной ножке. Но когда Ривер предложил Беку и Сету эти места, они отказались отходить от Рейн.
Приподняв бровь, Ривер сел на край постели, которая выглядела слишком измятой для простого сна.
— Я слушаю.
Теперь, когда Рейн завладела его вниманием, ее захлестнули эмоции, мысли проскальзывали прежде, чем она могла их закончить.
— Начни с самого начала, — подбодрил Ривер. — Подростком Билл продал тебя Хаммеру и…
— Что?
«Где черт подери, он услышал подобное?»
— Такого и близко не было. Все это началось потому, что у нашего дорогого папочки был мерзкий характер.
Ривер кивнул.
— Знаю. У меня есть шрамы, подтверждающие это.
— Не у тебя одного, хотя мои, теперь, только эмоциональные. Хаммер водил меня к пластическому хирургу, когда… — Она всплеснула руками и покачала головой. Она сбилась. — Последнюю пару лет под крышей Билла я спала с ножом под подушкой. Мне исполнилось семнадцать, когда однажды ночью в мою дверь вломился пьяница-отец, чтобы лишить меня девственности.
— Что? — выдохнул Ривер. — Иисусе…
— Я сопротивлялась. Он избил меня. Думаю, той ночью он хотел убить и меня тоже.
Ривер сжал губы в тонкую линию.
— Я думал, что этот буйный ублюдок ненавидел только меня.
— Он ненавидел всё и всех, а особенно нас. Мне удалось порезать его щеку, схватить сумку с предметами первой необходимости, которую я приготовила на всякий случай, и выскользнуть в окно. Было три часа ночи. У меня было всего восемь долларов и идти было некуда. Он сделал так, что у меня было чертовски мало друзей.
— Да, он был хорош в изолировании, манипулировании и умении заставлять окружающих чувствовать себя незначительными.
Значит, ее брат испытал это на собственном опыте. Вероятно, убедить его в том, что встреча с Макеном стала лучшим, что было в ее жизни, пока она была ребенком, будет не так уж сложно.
— В точку. После побега я два дня бродила в оцепенении. Мучимая жаждой и голодом, я была в агонии. В синяках, порезах, с треснувшим ребром. Я готова была броситься под автомобиль или что-то в этом роде… Спрятавшись в аллее за «Темницей», я заплакала.
— Тучка… — Он выглядел пораженным.
— Там и нашел меня Хаммер. Он приютил меня. Он… удочерил меня, за неимением лучшего описания. Он кормил, одевал, лечил, защищал, учил, нянчился, помогал, делал все, что должна была делать семья. За это полицейские называют его извращенцем, растлителем малолетних? Они пытаются вменить ему преступления, которые он никогда не совершал.
— После всего, что тебе пришлось пережить с Биллом, я не виню тебя за твой выбор. Ты была ребенком. Если бы ты осталась с Биллом, должно быть, он убил бы тебя. Так что я чертовски рад, что ты выкарабкалась. Но я виню Хаммера. Он воспользовался тобой. В обмен на свою заботу он вынудил тебя заниматься с ним сексом.
— Нет, он не делал этого! Если когда-нибудь какой-нибудь мужчина прикоснется ко мне хоть пальцем против моей воли, я сделаю с ним то же, что сделала с Биллом. Но Хаммер никогда не делал таких попыток. Я работала у него помощником, поваром, бухгалтером и девочкой на побегушках. Я делала его жизнь более спокойной. Он установил границу между нами, даже когда узнал, что я влюбилась в него. Даже когда я бесстыдно предложила ему себя.
— Значит, он выждал несколько недель, прежде чем воспользоваться твоей благодарностью и начать заигрывать с тобой? Боже, как трогательно.
— Ты что, самый тупой мудак в мире? — изумился Бек. — Я — врач. Может, позволишь мне подправить твое состояние? Лоботомия должна помочь.
Она кинула на садиста осуждающий взгляд.
— Пожалуйста… у меня все под контролем. — Затем она повернулась к Риверу. — Насчет того, что он сказал.
Сет шумно вздохнул.
— Лиам с Хаммером правы. Все это бессмысленно. Он никогда не начнет слушать.
— Мужик… — Бек покачал головой. — Я был в «Темнице», когда Хаммер привел твою сестру в клуб. Он. Не. Трогал. Ее. Господь Свидетель, он трахал всех остальных…
— Спасибо за напоминание, — фыркнула она.
Ривер выпрямился и указал на ее живот.
— Очевидно, что в какой-то момент он переспал и с тобой. Когда?
— Это чертовски личное, и она не обязана отвечать тебе ничего, кроме того, что ей было больше восемнадцати, — напомнил Сет.
Она проигнорировала блондинистого громилу.
— Четвертого числа прошлого ноября. Он впервые прикоснулся ко мне спустя более шести лет после того, как приютил. Макен никогда не касался меня, не эксплуатировал как сутенер и не занимался какой-либо еще сексуальной деятельностью до прошлого ноября. Мне было почти восемнадцать с половиной, когда я лишилась девственности, и это произошло не с Хаммером. Все, что касалось этого, было только моим выбором.
А когда она вспомнила, какую боль причинила Макену, ее пронзило раскаяние.
— Чертовски паршивый выбор, — усмехнулся Бек. — Зак был куском дерьма.