— Ага. Прошлой ночью он должен был быть с нами. Сегодня у нас должна появиться возможность внести залог, верно?
Лицо Лиама застыло и надежды Рейн резко пошли на убыль.
— Вчера Стерлинг перезвонил мне поздно ночью. Сейчас он работает над этим, и колесики крутятся. Но… сумма серьезная и нет никаких гарантий в том, что он сможет гарантировать выпуск под залог.
— Что? — прохрипела она. — У него не было приводов. Он не является буйным. Но не…
— Подсудимый, которого не рекомендуется выпускать под залог из-за большой вероятности, что он скроется от правосудия. У него есть паспорт и много денег.
Рейн легла снова и попыталась представить, что Хаммер ушел на несколько недель или месяцев, которые может занять судебный процесс. Она не выдержит это. А что, если расследование является фикцией? Что если они посадят его на всю жизнь?
— У тебя есть паспорт и деньги, — сказала она.
— Я не подсудимый, которого не рекомендуется выпускать под залог из-за большой вероятности, что он скроется от правосудия, любимая. — Он снова придвинул ее к своему боку. — Тебе следовало знать это после вчерашнего.
— Может быть… тебе следовало. Вероятно, если Макен выйдет под залог, то вам двоим следует смыться из страны и отсидеться где-то в безопасном месте.
По его лицу пробежалась ярость.
— Разве мы не закрыли эту тему? Где, как ты думаешь, будешь ты, кроме как между нами?
Она закрыла глаза. Рейн не хотела расстраивать Лиама. Она чувствовала его ярость по этому вопросу. Но, может быть, он увидит логику… — Я буду здесь. У меня нет паспорта. Мне он никогда не был нужен.
— Нет.
— У меня нет другого выбора. Но вы двое могли бы залечь на дно, где-нибудь в безопасном месте. Со временем, я могла бы последовать за вами. Может быть, после рождения ребенка накал спадет…
— Ты считаешь, нам следует просто свалить и бросить тебя, нашу женщину, в то время, пока ты ждешь ребенка? Так что мы сможем коротать там наши деньки и… что, прихлебывать долбаный май-тай на пляже, словно во всем мире у нас нет забот? Мы больше никогда не сможем связаться с тобой или ребенком вновь, потому что, без сомнения, федералы будут следить. И еще, мы, конечно же, никогда не сможем вернуться. Таким образом, все мы окажемся навеки порознь… — Глядя на нее, он вздернул бровь. — Подумать об этом, да?
Она вздрогнула.
— Хорошо, не настолько полно. Я просто пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы помочь.
— Хочешь угадать, какова будет реакция Хаммера на твое предложение, любимая?
Вкрадчивое предупреждение Лиама заставило ее передернуться. Ага, он будет без умолку ругаться прежде, чем отшлепает ее задницу до ярко-красного цвета. У Лиама и Макена были слишком сильно развиты инстинкты защитника, чтобы так просто оставить ее одну, особенно, когда она беременна. Сабмиссив в ней была благодарна им за столь скрупулезную заботу. Женщина в ней просто желала, чтобы ее мужчины были свободны и счастливы.
— Могу представить. — Она вздохнула. — Но нам следует обдумать каждый вариант, даже самый паршивый.
— Еще одна великая идея?
Рейн помрачнела, не удивленная его отношением, хотя и была немного обижена и испытала облегчение.
— Прямо сейчас больше идей у меня нет.
— Завтра состоится предъявление обвинения Хаммеру. Если его выпустят под залог, то он будет дома уже к полудню. И тогда мы вместе обсудим все идеи.
По ней прокатился ужас.
Он должен будет отсидеть в тюрьме еще один долбаный день?
То, что Лиам оставил без внимания ее ругань, сказало о многом.
— Боюсь, что так.
— Можем мы, в конце концов, увидеть его сегодня?
Лиам покачал головой.
— Если он не хотел, чтобы ты видела, как его арестовывали, то, конечно же, не желает, чтобы ты видела его в чертовой тюремной камере. Мы увидим его утром в день предъявления обвинений.
— Но мы не можем ждать так долго. Мы должны выяснить, кто стоит за всем этим и по какой причине. Или боюсь, что расследование будет открыто и закрыто и…
— Я думал о том же ранее. Я переписывался с Сетом и Беком прошлой ночью. Они скоро приедут, и мы сможем обсудить все вместе.
— Хорошо. — Она прикусила губу, задаваясь вопросом, как Лиам отреагирует на следующие новости. — Самое смешное, что у меня возникла похожая идея. Я позвонила брату. Он тоже обещал приехать сегодня утром.
Лиам сел и уставился на нее.
— Я не хочу видеть здесь этого идиота.
— Он хочет помочь, — возразила она.
— Ой, он достаточно помог. Ты так не считаешь?
— Ривер сожалеет. Он пытался сказать полицейским закрыть дело. Он совершил ошибку. Мы все совершали ошибки. Он единственный член семьи, который у меня остался.
— Ты имеешь в виду, помимо Хаммера, меня и ребенка? — Он пронзил ее еще одним сердитым взглядом.
— Член семьи с такой же кровью, как у меня, и который знает меня с пеленок. — Лиам выглядел непоколебимым, и тогда она села, пыхтя от раздражения. — Что если бы я решила проявлять неприязнь к твоим родителям за то, что приехали к нам без предупреждения, да еще и в по-настоящему неудачное время?
— Они просто пытались помочь.
— Угу-ага.
Теперь Лиам выглядел расстроенным.
— Они извинились.
— Правда? Хм-м-м…
— Это не одно и то же, девочка. Если бы не твой брат, сейчас Хаммер был бы с нами.
Она вздохнула, сдаваясь.
— Знаю. Ты можешь один раз побыть вежливым. Он хочет участвовать в процессе распутывания ситуации. Я знаю, что Сет — полицейский, но Ривер служил в Зеленых беретах (прим. десантно-диверсионные войска США), у него есть навыки, которые могли бы действительно пригодиться, если мы решим выяснять, кто хочет, чтобы Хаммер оказался за решеткой.
— В последний раз, когда он использовал свои навыки, то сложил два и два и пришел к тому, что Хаммер оказался в тюрьме. — Лиам поднялся, натянул боксеры и начал мерить шагами комнату. — Мне это не нравится.
— Знаю. — Она встала на колени и, приблизившись к краю постели, когда он проходил мимо, схватила его и стала целовать в подбородок. — Но это сделало бы меня счастливой. — Рейн потянулась к нему под белье и погладила член, с удовлетворением ощутив, как он немедленно затвердел под ее ладонью. — По-настоящему счастливой.
Лиам ответил со стоном.
— Насколько счастливой?
— В высшей степени, до исступления счастливой. — Она стянула эластичную ткань с его твердого члена, бедер и дунула на багровую головку. — Ты можешь даже назвать это оргазмичным.
— А что бы ты хотела сейчас? — Он зарылся руками ей в волосы. — Скажи мне, маленькая ведьмочка.
— Мое удовольствие, — выдохнула он и засосала его член в рот.
Шелковистый, горячий, солоноватый, мужественный… Рейн очень любила брать его в рот. Он стал игровой площадкой для ее вкусовых рецепторов. Наивысшей точкой для ее обоняния. Острым ощущением для ее покорной сущности.
Никто из них не стал тратить время. Ему хотелось, чтобы было жарко и жестко, а ей — сделать это для него быстро, ритмичными движениями, чередуя их ударами языка и нежными покусываниями зубами.
Лиам крепко сжал ее волосы в кулаках. Чувственная потребность в его шипении и вызывающие колющую боль на коже головы рывки чертовски возбуждали ее.
— Иисусе, Рейн. Вот так. Соси глубже. До самого горла.
Она делала именно так, как он говорил, поглаживая яйца одной рукой, второй проводила по его длине. Она проглотила головку его члена.
— Вот, блять, Рейн, — он задохнулся, когда она заработала на его стволе быстрее. — Женщина…
Она застонала на нем, на секунду отстранившись и изогнувшись, чтобы приблизиться и поместить его длину между грудей и вверх до припухших губ прежде, чем пройтись по нему языком. Он зашатался и выдал еще один сексуальный стон. Девушка почувствовала, как у нее во рту он стал еще тверже и больше.
— Рейн!
Ага, сейчас он был ее и она больше не могла ждать.
— Дай его мне.
Внезапно, он потянул ее за волосы и отодвинул от члена.
— Дам, когда ты перестанешь руководить снизу. Ложись на спину. Раздвинь свои прелестные бедра.