Рейн знала, что он записался в армию, когда ему исполнилось восемнадцать… но это было так давно. «Он был на службе все это время? За границей? Или, может быть, когда он ушел из дома, то забил на свою семью и выкинул из головы свою младшую сестру?»
— Видимо, да, — коротко ответил адвокат.
Рейн попыталась заглушить свое разочарование:
— Вы знаете, как я могу связаться с ним?
— Боюсь, что нет. Армия не предоставляет его личную информацию. Я только знаю, что он больше не состоит на службе.
Сету удалось выяснить это несколько недель назад.
Девушка вздохнула:
— Так вы даже не знаете в Южной Калифорнии он или нет?
Хоффман издал звук, похожий на сожаление:
— Извините, нет. Хорошей новостью является то, что поскольку вы уже подали федеральные и государственные налоги от имени своего отца и завершили инвентаризацию претензий против активов, мы сможем быстро разрешить вопрос с недвижимостью вашего отца, вероятно, за шесть месяцев или меньше. Как только Ривер свяжется со мной, я поговорю с вашим братом, сообщу ему о предстоящем утверждении завещания, и дам вам знать.
До тех самых пор Рейн оставалось только надеяться и гадать, хотел ли последний оставшийся в живых член ее семьи иметь с ней что-то общее.
— Узнайте, согласится ли он предоставить свои контактные данные, чтобы передать мне. Пожалуйста.
— Конечно. — Затем, после вежливого прощания адвокат повесил трубку.
Лиам положил руки ей на плечи:
— Ты выглядишь шокированной, милая. Скажи, что ты чувствуешь.
— Так много всего. — Она взглянула на него с благодарностью за его любовь, утешающее присутствие и поддержку. — Он ушел, когда мне было девять. Я почти ничего не знаю о нем и его жизни. Последние воспоминания о Ривере: он и Билл, кричащий о его подростковом возрасте, и их уродливая, прощальная драка. Но я не знаю его.
— Он твой брат, твоя семья. Разве ты не хочешь поговорить с ним?
— Думаю, хочу. — Она вздохнула, пытаясь разобраться в шквале своих эмоций. — Но, может быть, существует причина, почему прошло столько времени с тех пор, как мы говорили.
Лиам нахмурился:
— Я не могу представить, что бы это могло быть. Если бы я не видел одну из моих сестер много лет, я был бы в восторге от возможности снова увидеться с ней.
— Если бы они у тебя были, тогда да.
— Вообще-то, любимая… — Он смущенно улыбнулся. — У меня их шесть.
Услышав это, Рейн напряглась. Ее пальцы онемели, и она уронила телефон. Когда он с грохотом упал на пол, девушка стояла и смотрела на Лиама широко раскрытыми от удивления глазами.
— Шесть? Ты никогда не говорил мне.
— Ну… они живут в Ирландии. Мои родители – католики, милая, так что мы плодовитая семейка. Я думал, ты знаешь, что у меня есть сестры. — Он пожал плечами. — Честно говоря, эта тема никогда не поднималась.
— Никогда. Не. Поднималась? — голова Рейн готова была взорваться. Ее раздражительность подскочила вместе с кровяным давлением. Большего она не вынесет. Возможно, она и была более чем на фут[2] ниже своих мужчин, но ее нрав мог дать фору им обоим. — Я единственная тут должна выкладывать мельчайшие подробности моей жизни, пока вы скрываете свое дерьмо? И не смей говорить мне о моей речи, Лиам О’Нейл. — Погрозила она пальцем. — Сначала Хаммер и его беременная жена, совершившая самоубийство. Это важно, и я должна была знать. Теперь ты и все эти сестры, о которых я никогда не слышала ни слова.
— Рейн, я предлагаю тебе успокоиться.
«Когда рак на горе свиснет!»
— Скажи мне их имена. Они замужем? У них есть дети?
— Некоторые. Я младший в семье, чтобы ты знала. У всех есть дети.
Рейн положила руку на живот:
— У нашего малыша будут двоюродные братья и сестры, а мне об этом, и знать не нужно?
— Не злись. Я не собирался обманывать тебя.
Девушка прищурилась, глядя на мужчину, разрываясь между болью и яростью.
— Однажды вы сказали, что я должна рассказать все, включая то, что хочу на завтрак. Вы угрожали мне банкой соленьев. Поэтому то, что ты не рассказываешь о крупных ветвях своего генеалогического дерева – это, блять, проблема для меня. — Рейн топнула ногой. — Может быть, ты не говорил мне потому, что никогда не собирался знакомить меня с ними. И нашего малыша.
— У меня никогда не было такого намерения. Не думай, что вы не знакомы потому, что я не горжусь тобой, любимая. Мы поедем в Ирландию, если пожелаешь. — Он потер затылок. — Правда, иногда может показаться, что их слишком много.
— Так ты жалел меня, что ли? — Рейн хотела верить ему… но почти в десять утра, она уже исчерпала весь запас драматических переживаний для этого дня.
— В каком-то смысле, да. Однажды ты поймешь, что я имею в виду. Спроси Хаммера. Он расскажет тебе.
— Он знаком с ними?
— Как-то они приезжали в Нью-Йорк на Рождество. Я думаю, что одна или две сестры влюбились в него, но в то время он был женат. — Объяснил Лиам, а затем послал ей многообещающую улыбку. — Ты очаровательна, когда злишься, сладкая.
— Не пытайся красиво съехать с этой темы. Больше деталей. Чего еще я не знаю?
— Ну… — Лиам помедлил, словно понимая, что ему не удастся обеспечить себе отходной путь. — Кейтлин – самая старшая – она властная крошка. Мэг, задает много вопросов, поэтому всегда будет в курсе всех твоих дел. Шона и Розалин – близнецы. Они как две горошины в стручке, а еще заканчивают предложения друг за другом. Самое смешное, что они замужем за братьями.
— Близнецы? — «Он серьезно?» Она взглянула на свой живот. — В твоей семье есть близнецы?
— Не волнуйся. Многоплодная беременность зависит от женщины. Это связано с количеством яйцеклеток и… — он поморщился. — Следующая сестра – Эшлин. Она тихоня… в основном. Но она прожужжит тебе все уши, если захочет. И Мэйв – просто наказание. Мне почти жаль ее мужа.
Рейн была рада, что сидела, поскольку могла запросто упасть.
— Вау. Так много.
— Их присутствия в действительности бывает больше, чем я могу тебе объяснить. Будь благодарна, что их сейчас здесь нет. Но мы говорили о Ривере. Теперь, когда он замаячил на горизонте, ты хочешь найти его?
Рейн узнала этот прием, когда услышала, это – «отвлекай и хватай». Черт побери, Лиаму повезло, она не была голодна, или съела бы его яйца на завтрак.
— Я не знаю. Мне нужно подумать об этом. Я буду работать над детской.
— Хорошая идея, любимая. Я собираюсь… ммм, прогуляться в клуб, так что могу забрать ту фотографию Хаммера и меня, которую ты хотела оформить в рамку. Что думаешь? — он посмотрел на нее с облегчением от того, что придумал правдоподобный повод для побега. Это было бы забавно, если бы она не была совершенно взбешена. И обеспокоена.
«Шесть сестер? А ее брат был, Бог знает, где».
— Пока будешь отсутствовать, напряги свой ирландский мозг на предмет секретов, которые еще можешь скрывать от меня. Я хочу знать их все.
Звуки стучащего молотка и визжащей в холле пилы встретили Лиама, когда он вошел в «Темницу» и направился в кабинет Макена. Как его друг мог работать в таком шуме, было за пределами понимания Лиама, но, несмотря на это, Хаммер сидел за столом, подписывал чеки, казалось бы, не обращая ни на что внимания, пока не поднял глаза и не увидел Лиама.
— Если ты здесь, чтобы отчитывать меня, то я не в настроении.
— Да в задницу это. У меня есть новости. — Лиам опустился в кресло напротив и вздохнул. — Появился Ривер.
— Что ты имеешь в виду под «появился»? Где он? В доме? — Хаммер наклонился, хмурясь. — Ты же не оставил Рейн наедине с ним, не так ли? Мы не можем это сделать, пока мы не узнаем, не является ли он больным, жестоким ублюдком как и его старик.
— Не будь придурком. Меня бы здесь не было, если бы он постучал в нашу дверь. Адвокат, который занимается завещанием, позвонил сегодня утром и сказал об этом Рейн. — Лиам рассказал ему о подробностях. — Она до сих пор не знает, где и как его найти.