Илья молчал. Мысли в голове бежали кругом, не позволяя оценить произошедшее и сделать определённые выводы. Он не знал, что случилось с Костой. Илья хотел думать, что это был обыкновенный обморок, случившийся по случаю жары, но разум почему‑то отторгал верность подобного суждения.
— Неужели его убили? — думал Илья. И сам ужасался своей крайне негативной оценки случившегося, — Господи, да что у меня за мысли, вероятно, ему стало плохо с сердцем, человек ведь он не молодой. А может быть приступ? Да именно приступ какого‑нибудь мучительного хронического недуга.
— Ты чего с ним сделал? — вопрос девушки заставил Илаева вздрогнуть.
— Я? — для чего‑то переспросил Илья, — он поймал себя на мысли, что даже не удосужился поинтересоваться, кто она, что она делала именно в том месте, и в это время, и для чего заставила сесть его, в эту чёртову машину, — Я с ним просто разговаривал. Потом мы вышли из таверны, я отправился к морю, оглянулся на крики и увидел, что Симиниди лежит на тротуаре.
— Это я видела. — язвительно заметила девушка.
— А что тогда тебя интересует? — Илаев не понимал себя. Он разговаривал с совершенно не знакомой женщиной, отвечал на её вопросы, ехал с ней в неизвестном направлении и даже не спрашивал в каком. Возможно потому, что всё это его интересовало гораздо меньше, чем произошедшее с Симиниди несчастье. Но всё же он спросил.
— А куда мы собственно едем?
— Здесь недалеко, минут тридцать. — очень информативно сообщила незнакомка.
Илья понимающе кивнул головой, и между ними снова повисла длинная пауза.
Незнакомка первая нарушила гнетущую тишину.
— А ты молодец! — она посмотрела на Илаева одобряющим взглядом, — Я бы даже сказала, мужик! Не истеришь, не задаёшь никаких вопросов. Достойно! Тебе, что правда нет никакого дела, до того кто я и почему оказалась у таверны.
— Есть. — Илья немного успокоился, хотя происходящее явно не радовало его. Но Илаев в силу специфики профессии, не редко занимался делами, изначально не предвещающими никаких проблем, а оборачивающихся на деле крупными неприятностями. И хотя профессия журналиста располагает к расспросам, Илья знал, что иногда лучше взять паузу, что бы не наговорить лишнего и не жалеть в последствие о бескостности языка.
— Интересная реакция. — девушка наградила Илью ещё одним одобрительным взглядом.
— Так кто вы такая? — равнодушно поинтересовался Илаев.
— Элеонора Ван Голланд, историк. — она смотрела вперёд и иронично улыбалась, — Ну я думаю, что я вас не удивила.
Элеонора ошибалась. Илаев был не просто удивлён, он был ошарашен подобным заявлением. Мало того, что его представления об Элеоноре мягко говоря были абсолютно противоположны действительности, он никак не ожидал, что данная особа, может вести себя как суперагент из известного сериала. Но сдержав удивление, он утвердительно кивнул головой и сказал.
— В основном меня интересует, что вы делали вблизи таверны и почему так неожиданно предложили услуги такси?
— Я следила за вами. — ничуть не смущаясь заявила девушка, — А когда увидела, что Коста упал, а вы решили вернуться, подумала, что долгие объяснения полиции о вашей непричастности к случившемуся, могут быть не слишком убедительны.
— Так вы считаете….
Элеонора не дала ему договорить.
— Я не знаю. Но на кону большое открытие, а для некоторых огромные деньги. В такой ситуации случиться может всякое. Я постараюсь в ближайшее время всё разузнать, а пока вам лучше исчезнуть на время. Кто‑нибудь знал о вашей встрече?
— Кроме Вас? — с сарказмом спросил Илаев.
— Симиниди позвонил мне за тридцать минут до встречи с вами. И сказал, что некто Илаев из Москвы, журналист, хочет с ним встретиться, по просьбе Реболарова. Я решила понаблюдать за таверней. Всеволод Александрович, как вы понимаете, не совсем доволен нашей работой, а он человек серьёзный и действия его всегда серьёзные. Будь вы причастны к неожиданному обмороку Косты, то не стали бы возвращаться, а поскольку вы как сестра милосердия бросились на помощь, я поняла, что вы здесь совершенно по другому поводу.
— Вы так боитесь своего работодателя?
— Он для меня не совсем работодатель. Инвестиции Всеволода Александровича оказывают огромную помощь моим исследованиям. Я же, в свою очередь, помогаю ему в приобретении некоторых исторических раритетов. Скорее мы партнёры. — Элеонора натянуто улыбнулась, — Если слово партнёр знакомо такому человеку как Реболаров. Он одиночка.
— Считаете, что он может представлять для вас угрозу? — спросил Илья
— Считаю, что всегда нужно быть на чеку, особенно если речь идёт о больших ставках. Уверена, что вы здесь по поводу исчезновения книги. — утвердительно спросила девушка.
— Именно так. — кратко ответил Илья.
— Так вы мне не ответили на вопрос. Знает ли кто‑нибудь, кроме меня о вашей встрече с Костой. — отчётливо, чуть ли не по слогам проговорила Элеонора.
— Возможно Синеев. Он мне давал ваши номера, но я не уверен, что ему Коста тоже позвонил. Насколько я могу судить, они не очень ладят, в силу различия взглядов на происходящее.
Элеонора рассмеялась.
— Яков Исаакович, милейший человек. Он не способен долго злиться на кого либо, хотя может вспылить. Уверена, что меня он окрестил воровкой, или интриганкой.
— Мошенницей. — Илья улыбнулся.
— Какая прелесть. — Элеонара рассмеялась ещё пуще.
— Яков Исаакович, раб науки, он не готов даже к малейшим отвлечения от установленного процесса исследований.
— Наверное, это не плохо для ученого? — сказал Илаев.
— Для администратора не плохо. А для учёного скорее не очень хорошо. Кругозор сужается, творческий поиск и смелые теории, которые являются основным этапом развития, любой науки, становятся в один ряд с ересью. Учёный превращается в юриста и встаёт на защиту установленных правил. Движение останавливается, исследования сводятся не к открытию нового, а к подтверждению уже существующего. Если бы Коперник руководствовался такими принципами, ему бы и в голову не пришло строить теории, рушащие всеобщее представление о мироздании. — Элеонар превратилась в учёного. Она говорила сухо, рассудительно, безопеляционно. Образ суперагента таял на глазах.
Илья впервые рассмотрел девушку. На вид ей было лет двадцать семь, но статус и достижения заставляли накинуть ещё несколько, к видимому образу, шёлковый платок, в сине–голубом тоне оплетал роскошные тёмно–русые, с коричневым отливом волосы, не позволяя им развиваться на ветру, глаза скрывали тёмные солнцезащитные очки, правильные черты лица, приятная улыбка, великолепные ровные белые зубы. Кокетливое лёгкое платье пастельно–голубого цвета, с открытыми плечиками, явно не из супермаркета, подчёркивало достоинства фигуры девушки. Одним словом выглядела Элеонора исключительно здорово.
— На пенсию, она видимо давно заработала. — оценив свою спутницу, подумал Илья.
Живописные пейзажи горной дороги, узкие ущелья, крутые склоны редко заросшие низкой растительностью, открывающийся периодически вид на средиземное море, полоса отелей, располагавшихся на морском побережье: всё это сменилось пригородными улицами, неизвестного Илье населённого пункта, куда они въехали после часового путешествия на автомобиле. Элеонора лихо управляла машиной на узких улочках, время от времени подавая звуковые сигналы, сопровождая их жестами неодобрения и замечаниями на греческом языке, нерасторопным водителям.
Минут через десять они выехали на набережную. Слева от них сплошной стеной высились отели, рестораны, кафе, справа — пляжная полоса, рябившая в глазах разноцветными грибами солнцезащитных зонтов. Судя по изменению цвета зонтов, можно было судить о принадлежности пляжной зоны определённому отелю.
Приблизительно в середине набережной, Элеонора свернула на вторую линию улиц и припарковала машину.
— Здесь и остановишься, на время. — деловым тоном произнесла Элеонора, — Это не плохой отель, до моря три минуты. Размещайся, отдыхай. Мне не звони, я сама тебя найду.