Предубеждения человека сломить довольно сложно. А изолированный корпус лайнера, без стопкрана и средств экстренной эвакуации во время полёта, создаёт ощущение безысходности, пассажир словно загнан в угол, без всяких шансов защитить себя самому при возникновении нештатной ситуации.
Если посмотреть цифры статистики то становиться ясно, шансов утонуть в собственной ванне больше, чем попасть в авиакатастрофу, но даже это мало кого утешает. Что уж говорить про автомобиль и другие наземные средства передвижения, они сродни самоубийству в отличие от невинного планирования меж облаков. По сути, салон пассажирского лайнера, именно во время полёта является самым безопасным на планете местом, защищённым даже от проникновения вредоносных бактерий. И всё это известно почти каждому небесному путешественнику, но, к сожалению мало кого успокаивает.
Зато экономия времени успешно конкурирует с боязнью людей летать. Сегодня темп жизни ускоряется с бешеной скоростью. Большинство перестаёт обращать внимание на промежуточные станции, явно интересуясь только целью, а не процессом её достижения и упускает из виду массу прекрасного, встречающегося на пути.
Даже сама возможность не успеть приводит людей в состояние растерянности и тревоги. Интернет и телевидение с невероятной скоростью разносят информацию о том, что сейчас модно и престижно, и уже не осознавая, чьё это желание мы торопимся поступить так, как это делает большинство. Индивидуальность уходит на задний план, уступая место общественным нормам и правилам.
Мало кто готов потратить несколько дней на поездку в поезде, считая, её бесполезной тратой времени, когда расстояние в несколько тысяч километров, можно преодолеть за несколько часов пусть и неприятного полёта. А несущественные детали такие как различные страны, города, озёра, реки, и даже собеседники, встретившиеся в пути — вещи, не являющиеся конечной целью, а следовательно не представляющие никакого интереса. Чем больше достигнуто целей, тем больше впечатлений получено. Короткие перелёты, но несколько раз в году, небольшие отпуска, но так же не один за год, экономичные автомобили раз в два три года, дешёвые вещи из супермаркета в бессчетном количестве желательно ежедневно, всё это маленькие радости, возможно замещающие одну большую. Восприятие жизни становится сегментарным и теряет свою целостность.
Илья подумал, что его работодатель определённо близок к истине, утверждая, что слово «сколько» сегодня, гораздо важнее слова «как».
Приятные неожиданности весь день радовали Илаева, вот и сейчас место Михаила в Боинге оказалось как раз рядом с ним. Илья откинулся на спинку кресла, пока самолёт маневрировал по рулёжной полосе, закрыл глаза и про себя начал проговаривать молитву «Отче наш».
— Вы боитесь летать? — поинтересовался Михаил, когда лайнер встал в начало взлётки.
— А вы? — нервно, вопросом на вопрос, ответил Илаев.
Михаил гордо указал на надпись на своей майке «Я люблю летать»
— Вам то же не будет страшно — уверенно сказал Михаил и коснулся руки Ильи дружеским похлопыванием, — Уверен, сегодня ваш день. Не стоит портить о нём впечатление банальными переживаниями о пустяках.
— Скорее всего, так оно и есть. — Илья вымученно улыбнулся, — Всего лишь мои глупые наваждения.
По старой доброй привычке Илаев закрыл глаза и приготовился к десяти, пятнадцати минутам неприятных эмоций, пока самолёт не наберёт высоту и не ляжет на курс. После этого он обычно расслаблялся и дальше полёт проходил хоть и тревожно, но относительно терпимо.
Когда машина оторвалась от земли, Илья почувствовал неудержимое желание открыть глаза и посмотреть в иллюминатор, ему неожиданно стало интересно увидеть уходящую вниз землю, уменьшающиеся в размерах здания и деревья, и вообще стало интересно просто смотреть за борт. Страха не было, волнение отсутствовало. Илья даже занервничал ввиду отсутствия привычных взлётных ощущений, но вид из иллюминатора мгновенно отвлёк его внимание. Он смотрел вниз и впервые в жизни ощущал необыкновенное чувство полёта, чувство которое человек испытывает с неприязнью и тем самым лишает себя возможности оценит истинную красоту происходящего.
— Я люблю летать! — непроизвольно вырвалось из уст Илаева.
Он в восхищении наблюдал, как пространство за секунды расширяет свои границы и превращается в живописное творение неизвестного мастера, или мастеров. Неровности и шероховатости исчезают, абсолютно всё приобретает правильные и отчётливые формы, всё сильнее уменьшаясь в размерах, открывая глазу безграничную реальность.
— Вот видите. — Михаил радостно смотрел на Илью, — как много мы не замечаем из‑за глупых комплексов.
— Михаил, вы гипнотизёр? Нет, вы волшебник? — Илья походил на ребенка, впервые посетившего огромный магазин игрушек.
— Почему бы и нет. — спокойно, но чрезвычайно убедительно ответил тот.
Илья, не прекращая радоваться, шутя, погрозил ему пальцем, давая понять, что давно не верит в сказки.
— Может быть коньячку, — заговорщицки произнёс Бештеров.
— А, что виски больше нет? — удручённо поинтересовался Илья
— Я не люблю виски. — скривившись сказал Михаил и достал из сумке ту же самую фляжку с изображением круга на выделанной коричневой коже.
Илья, снова шутя, погрозил Михаилу пальцем, но на его удивлении это действительно был коньяк, хороший коньяк вероятно длительной выдержки.
— Я понял! — Илаев весело рассмеялся, — вы фокусник, иллюзионист.
— Я врач. — совершенно серьёзно произнёс Бештеров, затем в тон Илье рассмеялся и добавил: — Ремонтирую людей.
Илья понимающе кивнул головой, и снова занялся созерцанием безбрежных просторов, правда, уже заоблачных горизонтов. Илья смотрел на облака, сверху вниз. Белая пелена, прячущая под собой привычный мир, казалась ему мягкой и очевидно приятной на ощупь. Низкий раскалённый за день до красна, солнечный диск, окрашивал белую пустыню оранжевым цветом.
— Красиво… — задумчиво произнёс он, — Иллюстрации к книге жизни.
Илья подумал, что если в рукописи которую он постарается обнаружить есть картинки, то они непременно должны походить на то, что он наблюдал из иллюминатора лайнера.
— Михаил. — Илья повернулся к своему собеседнику, — А вы знакомы с трудами Авиценны.
Бештеров удивлённо взглянул на Илью
— Отчасти. А вас что‑либо интересует?
— Книга жизни. — Илья ещё раз взглянул на оранжевую бескрайнюю пелену за бортом самолёта.
— Я слышал эту легенду. — Михаил удобно сидел в кресле, — Ибн Сина написал более пятисот трудов, до нас дошли только двести сорок, три из них являются основополагающими это книга исцеления, книга указаний и наставлений и книга знания, они состоят не из одного тома. Эти рукописи включают в себя исследования в области логики, математики, медицины, философии, естествознания, и даже метафизики. Вообще исследования этого человека не ограничивались перечисленными мною науками, он так же писал труды по геологии, химии, литературе занимался поэзией, и как говорят, был склонении к мистике. Книга жизни, якобы была завершающим трудом Авиценны, написанная на исходе его земного пути, в ней он подводит итог своих исследований, и по легенде открывает рецепты исцеления абсолютно от всех болезней, в том числе и душевных, и даже раскрывает тайну бессмертия. Но не найдено ни одного научного подтверждения, существования «Книги жизни», хотя, её периодически находят, то в средней Азии, то в Тибете, то в Северной Африке, то в Индии и на сколько я знаю недавно обнаружили в Греции, но увы, все находки не имели ничего общего с трудами Ибн Сины. Надеюсь, ваша поездка не связана с этим событием.
Илья молчал, он думал, как ответить на неожиданный вопрос, своего на удивление осведомлённого спутника, и всё же, решил не врать.