- Чак, чего тебе? Видишь же белый господин пребывает в размышлениях о природе вселенной, - блестящий эбеновой кожей пастух, тщательно облизывает ложку, и с явным сожалением возвращает Ким пустую чашку еще десять минут назад полную вареников.
Нельзя напрягать Немца постоянно, поэтому сегодня мы харчуемся дома. Мясо уже никто не может видеть, рыба вчера ловиться не захотела, зато в наличии отличная мука и две пластиковых канистры мультивитаминного джема.
Еще на стоянке у реки, когда закупленные в Демидовске фрукты начали портиться, прекрасная половина нашего коллектива быстренько свалила фрукты в котел, сыпанула сахарку и наварила отличного кисловато-сладкого повидла. Львиная доля отошла Немцу для выпечки, но и бабы успели рассовать кой-чего по банкам.
Доставшаяся нам негра, отродясь подобного не едала, и через это активно наверстывает упущенное. Периодически исподволь вытирая руки о шорты.
Вот как можно жрать вареники ложкой и при этом перепачкать руки, обе - две? Воистину, негры шоколадные конфеты не жрут, потому что боятся пальцы откусить.
Насытившийся молодой арап зажал подмышкой армейский котелок с варениками для своей слишком уж стройной половинки и, коверкая и без того не богатый лексикон, настойчиво пытается донести свои заботы до вышестоящего начальства. - Чук, а от чего у тебя нет фамилии?
- А? - оскалившись крупными белыми зубами, Чак сбивается с мысли.
- Пятница, отличная фамилия, таксчитаю. Мы же познакомились в пятницу. Или это была суббота? Дадим тебе фамилию Субботин. Нет, я не настаиваю, можешь быть Воскресенским.
- Тама!!! - собравшись с мыслями, Чак сжимает кулак, и прикладывает к нему другую руку с поджатым большим пальцем.
- Да понял я, понял - антилопы (они тут четырехрогие, если кто забыл). Собственно местные копытные ближе к горным козам, но определенно стоящим в дальнем родстве с обитателями саванн.
- Тилопы, - сияет Чак, наконец-то пробивший железобетонную тупизну белого.
- Нет, ну как можно так улыбаться? Лыбится и рот до ушей, это тебя Чак. Тимур где?
- Тимура Джан............. непереводимая игра слов...... сводящаяся к тому, что Тимур уже собрал загонщиков и закладывает дугу за холмами, ожидая когда займут позиции "номера".
Поняв, что начальство усвоило информацию, сытый арапчонок извлек из сумки какую-то ветку обгрыз кору и принялся активно жевать серцевину.
- Нерусский, а ты чой-та ветки жрешь? Ну-ка дай сюда.
Невозмутимая негра, зажала свою палочку в неприлично былых зубах, порылась в сумке, выдав начальству еще одну палочку.
Так, так, так. Палка, как палка, из мягкого волокнистого дерева, с едва уловимым неопределённым привкусом. Если бы в сумке она была одна, я бы списал это на случайность. Но она там не одна и хранилась явно со смыслом.
Беглый допрос без применяя насилия показал, что в далекой жаркой Африке местное население после еды жует какие-то местные ветки и не знает для чего нужны стоматологи.
Уже тут, на западном берегу, Чаку попалось деревце с похожей древесиной. Что некоторым образом подтверждает теорию о том, что контакты местной и земной жизни случались и до открытия искусственных ворот межу мирами.
Что в свою очередь, работает на гипотезу профессора о том, что эффект порталов не был изобретен. А скорее, наблюдался в естественной среде и лишь потом был воссоздан искусственным образом. Но это, так догадки, слегка подтвержденные косвенными фактами.
19 число 06 месяц 17 год.
Километром восточнее мастерских
По большому счету все эти пляски с загоном не для добычи мяса. На текущий момент мы уже немного освоились и можем солить и коптить дичину впрок. Однако повторюсь, мобилизация большей части мужского населения поселка не с целью добыть побольше протеинов. Для этого с избытком хватит одного Тимура, гарантированно набьющего дичины.
Дело в том, что диким копытным не место возле вкусных молоденьких посевов и человеческого жилья, ибо за копытными неизбежно следуют хищники.
Обмотанный холстом, ствол мелкашки приглушенно клацает о камень. Справа от меня, за лысым каменистым пригорком отчётливо слышно бульканье фляги.
Нет, вы не подумайте, мы не насмотрелись фильмов о бравых снайперах. Висящее в зените полуденное солнышко так раскаляет металл ствола, что прикосновения к нему становятся крайне болезненными.
Слева, примерно на такой же дистанции, вздрагивает куст. Второго обмотанного таканью ствола не видно, но, утирающий соленый пот, Андрюха бдит на позиции. Ему, как и мне, фляги не досталось от того приходится довольствоваться соленой влагой.