Я каждый день благодарен – добиться этого возможно лишь тогда, когда стремишься к совершенству своей души, как в прежней жизни я искал совершенства тела, совершенства воина. Теперь я научился объединять две эти грани… нет, четыре грани – разум, тело, сердце и душу – в единое целое. Поднять руку для отражения летящего копья значит осознавать движение и натренировать мускулы до достижения нужной скорости, но подобная тренировка без дисциплины и понимания моральных последствий боя, и даже духовного отклика боя, превращает тебя в… Артемиса Энтрери и хуже – в Артемиса Энтрери из прошлого.
Должна существовать причина, а не простое оправдание, и когда ты понимаешь, что все вокруг единое целое, причина выкристаллизовывается в полном объеме и придает тебе сил в бою, сил физических, интеллектуальных, эмоциональных и философских.
Настоящий воин не тот, кто в совершенстве овладел точностью движений. Я довольно долго был знаком с одним из них. Когда-то давно я сказал Энтрери, что он никогда не сможет меня победить, поскольку в сражении не принимает участия его сердце. Теперь, после общения с Кейном, после урока смирения, преподанного мне этим человеком, давно ставшим больше, чем просто человеком, я лучше понимаю собственные слова, сказанные Артемису Энтрери в тот далекий день. То же самое совсем недавно мог сказать мне Кейн, лишив меня возможности искренних возражений.
Да, я благодарен Кейну, магистру Цветов монастыря Желтой Розы, и благодарность моя вызвана расширяющейся перспективой, которая затрагивает все вокруг и внутри той сущности, которую я называю своей личностью, затрагивает саму жизнь и разум, что напоминает мне о необходимости быть благодарным и учиться, всегда учиться.
Таков наш путь.
Такова наша цель.
Такова наша радость.
Наша бесконечная радость.
Дзирт До’Урден
Глава 20. Обломки кораблекрушения
Год Возрождения Дворфов (1488‑й по летоисчислению Долин)
– Очнись! – донеслось до него откуда-то издалека. – Просыпайся, акулья еда! Очнись!
Холодная вода плеснула в лицо и затекла в нос, так что он смутно понял, что задыхается, поскольку просто не мог набрать воздух.
Ощущения стали еще немного четче, и он обнаружил, что покачивается и поворачивается в волнах окружающей со всех сторон холодной воды. Сначала голова, потом плечо ударилось во что-то твердое, но звук опять слышался глухо, словно издалека. Он вдруг понял, что падает, только медленно, очень медленно.
Что-то или кто-то грубо схватил его за волосы и резко дернул вверх, и вода опять плеснула в лицо, в нос и рот, и опять послышались просьбы, но на этот раз он понял, что голос был женским.
А потом он стал подниматься, ощущение стекающей с него воды, изменения давления на тело по мере выхода из жидкости и волн, плещущих все ниже и ниже, усиливались. Он почувствовал, что поднимается в воздух: может, он уже умер?
Эта мысль окончательно пробудила сознание Вульфгара, и, открыв глаза, он обнаружил, что парит над океаном и над бортом маленькой шлюпки, а женщина по имени Бонни Чарли держит его за ноги и старается втащить в лодку. Как только его тело оказалось над шлюпкой, он упал, и упал тяжело, ударившись о днище. Боль оказалась не такой сильной, какой могла бы быть, но он как-то сразу понял, что тело онемело, и ощущения еще не полностью восстановились. Он перевернулся, едва ли сознавая, что при этом застонал, и тогда увидел еще одного пассажира шлюпки: Киммуриэля.
– Ты не мог опускать этого глупца чуть медленнее, а? – проворчала Бонни Чарли.
– Я мог бы позволить тебе перегибаться через борт и держать его за волосы, пока он не задохнется, – ответил Киммуриэль, и Вульфгар отметил, что такие слова и равнодушный тон очень типичны для этого дроу.
Вульфгар попытался сесть, но руки не подчинились его приказу, а стоило ему шевельнуться, как обжигающая боль в спине вновь швырнула его ничком на палубу.
– Ах, да он сейчас умрет от потери крови! – воскликнула Бонни Чарли. – Передай мне смолу, да побыстрее.
Вульфгар лежал в таком положении, что мог видеть Киммуриэля, и псионик только слегка усмехнулся, но не сделал ни малейшей попытки пошевелиться. До варвара донеслось ворчание Бонни Чарли, когда та, перешагнув через него, достала ремонтный набор, имевшийся на всех небольших лодках.
– Надо ее подогреть, – сказала она, оглядываясь по сторонам.