Инкери-Барлгура снова начала превращаться в демона, но процесс прервался, и чудовище с почти отрезанной головой, оставшееся наполовину женщиной и наполовину демоном, завалилось набок.
Глабрезу прыгнул навстречу Далии, но и демон, и эльфийка мгновенно отпрянули, когда между ними появилась маленькая рыжеволосая девочка.
– Дай мне твое ожерелье, мамочка, – ласково попросила она.
Глабрезу задрожал от внутренней борьбы двух существ.
Маленькая девочка вскарабкалась по телу глабрезу, и ее удивительно ловкие и умелые пальцы завладели серебряной цепью с молочно-голубым камнем.
Глабрезу затрясся, девочка покатилась на пол, потом подбежала к Далии, а та хотела было отпрыгнуть, но заметила второго ребенка, все еще улыбавшегося от двери.
Маленькая девочка рядом с ней протянула ей ожерелье.
– Уничтожь его, мамочка, – прошептала она.
Демон съежился, стал Альвильдой, потом снова глабрезу и опять Альвильдой, и в этот момент лунный камень внезапно сверкнул, принимая в себя дух.
Альвильда Маргастер упала.
Маленькая девочка рядом с Далией снова стала Реджисом. Он торопливо пошарил в своей волшебной поясной сумке и достал флакон с темной жидкостью. Хафлинг выдернул пробку, бросил внутрь ожерелье и снова запечатал флакон.
Далия шагнула вперед с намерением прикончить Альвильду, но Реджис схватил ее за руку:
– Нет!
– Ты не смеешь…
– Нет, умоляю тебя, – попросил он. – Она уже не представляет для нас угрозы.
Он изо всех сил потащил Далию назад.
Эльфийка сердито заворчала.
– А что делать с ней? – спросила она, кивнув в сторону двери, где стояла девочка.
Снаружи в холле послышались голоса – наверняка стражники.
– Они боятся этого ребенка, но это ненадолго, – сказал Реджис. – Торопись, надо бежать!
Реджис подскочил к упавшему кокону. Ему было страшно, но других вариантов не осталось, поэтому хафлинг нагнулся, взвалил кокон на плечо и на трясущихся ногах шагнул к большому окну, расположенному на этаж выше главного входа.
Далия помогла ему, насколько позволила сломанная рука, а когда они добрались до окна, она не стала тратить время на поиски защелки, а ткнула Иглой Коза, выпустив оставшийся заряд, которого хватило, чтобы стекло покрылось паутиной трещин и осыпалось на мостовую.
В коридоре послышались крики.
– К передней двери! – скомандовал кто-то.
Реджис подскочил к подоконнику и подтолкнул свою ношу вперед.
– Прости меня, – прошептал он и позволил кокону вывалиться наружу, а потом и сам перекатился через подоконник, вздрогнув от жуткого звука удара внизу.
Далия в отчаянии спрыгнула вслед за ним, проклиная хафлинга и суля жестокие кары, но кокон остался цел.
– Экипаж! Быстрее! – скомандовал Реджис.
Он снова начал поднимать кокон.
– Ох, ты мне заплатишь за все, – бормотал он, обращаясь к грозному мужчине внутри. – Если ты еще жив.
Как ни странно, но он искренне надеялся, что Артемис Энтрери еще жив – он сам удивлялся, насколько сильной была эта надежда.
Подъехала Далия, соскочила со скамьи и распахнула дверцу изящного экипажа, а потом помогла Реджису поднять Энтрери внутрь. Реджис первым запрыгнул на сиденье кучера, щелкнул поводьями, упряжка покатила экипаж по мостовой, и в этот момент передняя дверь распахнулась, и им вслед понеслись крики.
ПАДАЮ… ПАДАЮ… ПАДАЮПАДАЮПАДАЮ!
Нет звука, нет движения, нет ничего, ничегоничегоничего. Боль. Только боль. Лишь укусыукусыукусы. Почемуукусы? Жалаиукусы. Маленькие ползущие ножки и жала.
Спокойноспокойно… спокойно… расслабься.
Почемуэтиукусыещеболят?
Спокойноспокойно… спокойно. Думай.
Больно!
Альвильда Маргастер, дрожа и плача, сидела на полу рядом с перевернутым стулом.
– Не бойся, мамочка, – сказала Шэрон, и Альвильда, посмотрев на нее, ахнула.
У ее маленькой девочки опять серые глаза!
Но позади Шэрон из-за двери выглядывал еще один двойник, такая же маленькая девочка с рыжими локонами.
– Не бойся, мамочка, – успокоила ее Шэрон. – Это мой друг.
– Это чудовище, – возразила потрясенная Альвильда.
– Нет, мамочка. Она учит меня. Она показывает мне. Она мой друг.
Альвильда в ужасе молча уставилась на дочь.
– Помнишь, ты рассказывала мне про дядю Бревиндона?
– Дядю Бревиндона?