– Да, девочка, это отличный довод.
– И я буду здесь, рядом с тобой, Атрогейт. Ну, что скажешь? За Амбер Гристл О’Мол из адбарских О’Молов?
Дворф широко и искренне улыбнулся, а потом Ивоннель начала читать заклинание, наводящее волны исцеляющего тепла, и он закрыл глаза, все глубже и глубже погружаясь в глубокий сон.
– Мы живем в этом проклятом городе почти все время с тех пор, как я вернулся из Подземья, – сказал Реджису Артемис Энтрери, когда поздней ночью хафлинг присоединился к нему и Далии в апартаментах на юге Глубоководья. – И ни один из нас знать не знает, кто здесь друг, а кто враг.
– И у нас нет времени выяснить это, – добавил Реджис.
Он пытался говорить уверенно, стремился напоминать себе, что поставлено на карту и что он согласился на второй шанс в жизни именно ради успеха в подобной ситуации. Но все же не мог преодолеть своей робости в присутствии Артемиса Энтрери. Реджис знал все, что о нем рассказывали, о том, как он менялся и стал лучше, превратившись в союзника.
Но Реджис продолжал нервно крутить обрубок левого мизинца, потерянного в этой жизни и по случайному совпадению почти в точности повторяющего обрубок из первой жизни, когда этот же самый Артемис Энтрери отрубил ему мизинец, чтобы отправить Дзирту в качестве послания.
Есть ли такой период времени и такое число добрых деяний, которые могли бы стереть это воспоминание?
– Итак, ты решил открыто заявить о своем присутствии? – поинтересовался Энтрери, едва сдерживая усмешку. – Да, мне известно все о твоей игре во дворце Неверембера и о попойках Паука Паррафина с парой аристократов из Глубоководья в таверне «Сплавной лес» в Невервинтере.
– Как ты…
– А если знаю я, не сомневайся, это известно и половине Глубоководья. По крайней мере половине тех, кто хочет знать. О чем ты думал, открыто заявившись в таверну? Или ты настолько глуп, что считаешь, будто никто не вычислит, что Паук Паррафин и Реджис – это одно и то же лицо?
– Я… В тот раз у меня не было причин скрывать свою личность, – попытался объяснить хафлинг.
В городе меня никто не знал, а поскольку имелась вполне законная цель – продажа вина из Виноградной Лозы, – не было необходимости в маскировке. В то время мы и понятия не имели, как глубоко – нет, каким демоническим был заговор.
– Зато теперь имеешь, – парировал Энтрери. – И все-таки явился сегодня на бал открыто, как Реджис Тополино, или Паук Паррафин, или как ты сегодня предпочитаешь себя именовать.
У Реджиса заболел живот, но он прогнал слабость.
– Сильно сказано для Баррабуса Серого, – ответил он, вызвав смешок Энтрери.
– Даже не притворяйся, что тебе это понятно, – предостерег Энтрери хафлинга. Он здесь был главный и не собирался сдавать позиции, не желая обсуждать давно прошедшие времена, когда он был в рабстве. – Еще раз спрашиваю: зачем ты сегодня пришел на бал?
– Я надеялся найти тебя, – ответил Реджис, – или ее, или еще кого-то из наших агентов. В мое время в Дельфантле ни один бал не проходил без членов Дома Тополино.
– Но в открытую? – вмешалась Далия.
Реджис пожал плечами.
– А как еще я мог получить приглашение, если не назвавшись Реджисом из Виноградной Лозы, другом Бренора Боевого Молота? – Он решительно повернулся к Артемису Энтрери. – Никто и слова не сказал о битве на Севере. Никто даже глазом не моргнул, услышав мое имя, хотя Виноградная Лоза сейчас осаждена демонами.
– Виноградная Лоза полностью уничтожена, – сообщил наемный убийца.
Реджис хотел что-то сказать еще до того, как Энтрери договорил, но жуткая весть лишила его возможности дышать.
– Леди Доннола жива и здорова, – поспешно добавил Энтрери, и в его голосе прозвучало что-то неожиданное. Сочувствие? – Почти все жители поездом перебрались в Гаунтлгрим и остались в живых, но теперь в осаде Гаунтлгрим.
Реджис отчаянно пытался вновь обрести способность говорить.
– О происходящем в холмах Крагс лорды Глубоководья наверняка знают, – продолжил Энтрери. – Но они не хотят, чтобы об этом узнал кто-то вроде тебя.
– Но почему?
– Потому что в таком случае им пришлось бы предпринимать какие-то действия, – пояснила Далия, и Энтрери кивнул, подтверждая сказанное ею.
– Ты бедный маленький глупыш, – добавил Энтрери, – до сих пор не расстался с надеждой на доблесть и альтруизм стоящих у власти аристократов Фаэруна.
– Бренор тоже принадлежит к их числу, – напомнил Реджис.
– Бренор – нетипичный представитель своего класса, – возразил Энтрери. – Запомни это раз и навсегда.