Бревиндон даже не мог вспомнить, кто отдал приказ или когда было принято решение выступить против Гаунтлгрима. За первым маленьким шажком следовал второй, потом третий, и вот внезапно они оказались здесь.
Флот только что покинул несчастный Порт Лласт; поселение осталось почти целиком разрушенным, а уцелевших жителей отправили в каменоломни, принадлежащие Дому Маргастер.
«Нельзя вершить великие дела, боясь мелких… неудобств», – произнес в голове Бревиндона голос Асбиила, камбьюна, заключенного в амулете, висевшем на шее Маргастера.
«Нет, не заключенного», – подумал он. Возможно, поначалу так и было, но теперь это слово неверно определяет амулет и отношения между Асбиилом и Бревиндоном. Асбиил появлялся в мыслях по собственной воле, а не по воле Бревиндона. Асбиил мог скрыться от него, но заговоренный амулет больше не был двусторонним барьером.
Мог ли Бревиндон хоть где-то скрыться от Асбиила?
«Нет», – ответил голос в его мыслях.
Бревиндон беспомощно усмехнулся.
«Когда Лускан будет принадлежать нам, ты начнешь понимать всю выгоду и великолепие нашего предприятия, нетерпеливый носитель», – телепатически поведал ему Асбиил.
Бревиндон попытался мысленно согласиться или хотя бы притвориться, что соглашается, чтобы это существо не пожелало поглубже покопаться в его сознании.
Но он знал, что Асбиил наверняка почувствует его усилия.
Крик раздался на корабле прежде, чем Асбиил как-то отреагировал на его притворство.
– Паруса с севера! – донеслось с марсовой площадки.
Бревиндон рад был поводу отвлечься, любому поводу.
– Много парусов! – продолжал кричать матрос сверху. – Это наверняка флот Лускана!
Бревиндон улыбнулся, напомнив себе, что Лускан контролируют темные эльфы, друзья Бренора, а значит, враги лорда Неверембера.
Предстоит бой, решил он, и против врагов, достойных испытать на себе остроту его оружия.
Но сразу же поморщился, вспомнив о новом черном клинке, висевшем за спиной: изогнутом, угрожающе зазубренном полуторном мече с рукоятью, усеянной шипами, которые впивались в руку и проникали глубоко в плоть. Причиняющий муки меч излечивал раны так же быстро, как и наносил их: не делая вреда, но заставляя страдать.
По словам Асбиила, это должно напоминать ему, что надо быстро приканчивать врагов.
Бревиндон еще не пользовался этим мечом в бою – его магические свойства и острота лезвия были реализованы в Порту Лласт после разрушения города, – но отлично представлял его жуткую мощь. Стоило только подумать о врагах, держа меч в руке, как металл окутывал жгучий красный огонь, и, хотя в прямом смысле меч не обладал телепатическими свойствами, Бревиндон явственно ощущал его голод. Это оружие было создано с одной-единственной целью: причинять невыносимую боль, и оно жаждало утолить свой голод.
«Тебе не хватает воображения, чтобы оценить истинное наслаждение», – прозвучал в его голове голос Асбиила, мелодичный и звонкий голос эльфа, но искаженный и резкий.
Бревиндон изо всех сил пытался сосредоточиться на стоящей перед ним задаче, постоянно напоминал себе, что Лускан находится под контролем дроу, и потому это нападение оправданно, и таким образом хотел отвлечься от мыслей о мече.
Мече Асбиила. Ужасном, жутком, дьявольском мече.
Бесплотное сознание Киммуриэля, словно дух, парило над холодной водой, быстро приближаясь к вражескому флоту. После внимательного осмотра он с уверенностью определил флагман, намного превосходящий остальные суда по размеру и роскоши. Киммуриэль поднялся выше и описал круг над кораблем. Приказы здесь явно отдавал человек в роскошных доспехах и с большим черным мечом за спиной.
Псионик миновал его и приблизился к штурвалу перед кормовой палубой, где стоял пухлый и грязный человек небольшого роста, глуповатый на вид.
Тем лучше.
Спустя мгновение Киммуриэль уже смотрел глазами этого человека и, лишившись острого зрения дроу, удивился, насколько темным стал вечер. Но это не имело значения, поскольку рулевой находился в пределах слышимости от капитана корабля. Очень скоро в мыслях человека, которым он овладел, Киммуриэль нашел подтверждение тому, что капитан действительно командовал флотом.
Мужчина – богато одетый, по имени лорд Бревиндон, как он понял из мыслей одержимого, – резко повернул голову и уставился на Киммуриэля, или, но крайней мере, на человека, которым тот овладел.