Таким образом, занимая довольно невысокое положение среди других Домов, Баррисон Дел’Армго был избавлен от зависти других верховных матерей.
В такой ситуации перед Даб’най открывалась заманчивая перспектива. Если она сможет войти в Дом, конкуренция у алтаря ей предстоит примерно такая же, как и в Доме Тр’арах и даже в менее значительных Домах. Кроме Верховной Матери Сулез и, возможно, ее многообещающей младшей дочери Мез’Баррис, противостоять ей будет не такая уж значительная божественная сила.
Да, Даб’най это понравилось бы. И впервые после ее жизни в Доме Тр’арах она будет в безопасности.
Она снова взглянула на воду. Отчасти она надеялась, что Закнафейн победил, а Аратис Хьюн мертв.
Но еще больше она желала, чтобы эти двое убили друг друга.
Она не хотела этого признавать даже по отношению к самой себе, но не раз повторяла, что в Мензоберранзане нет места для любви, тем более для благородства. Даже если Закнафейн не погиб благодаря ее содействию, сколько еще он сможет прожить?
А сколько сумеет прожить она сама, спрашивала себя Даб’най, покидая Дом Баррисон Дел’Армго. Этот вопрос стал актуальным сразу, как только она зашла в «Гниющий миконид» и от бармена Харбондейра узнала, что Закнафейн и Аратис Хьюн благополучно вышли из переулка после вмешательства Джарлакса.
Даб’най немедленно скрылась в одной из своих многочисленных комнат, разбросанных по всему городу, и оставалась там несколько дней, даже еду и питье вызывая при помощи магии, лишь бы не столкнуться с потенциальными убийцами. Она разработала каждый сценарий, какой только могла придумать, учитывая неудачу с поединком. Попытается ли Закнафейн убить ее? Или Аратис Хьюн? Или Верховная Мать Сулез? Она должна быть готова к двум первым вариантам, но никак не к последнему, и вряд ли существует возможность одновременной мести с обеих (или со всех трех) сторон. Все это сильно действовало ей на нервы, поскольку двое мужчин относились к мести по-разному.
И кому под силу знать, как может наказать ее хитрая Верховная Мать?
Но в данный момент ее мысли больше всего занимали двое мужчин, тем более что они, возможно, разгадают ее роль и вычислят движущие ею причины, а потому могут преследовать ее одновременно.
Немногие в этом городе смогли бы пережить попытку преднамеренного убийства, предпринятую этими двумя дроу.
За прошедшую половину декады Даб’най не раз говорила себе, что поступила глупо, что ее роль в этой схватке была незначительной и что Закнафейн и Аратис, скорее, поблагодарят ее, а не осудят за шанс прикончить противника.
Тем не менее от стука в дверь на пятый день своего добровольного заточения она едва не выпрыгнула из домашних туфель.
Даб’най подошла к двери и прислушалась.
– Не трудись открывать, – раздался голос за ее спиной, и, стремительно развернувшись, она увидела Джарлакса, присевшего на край ее кровати. – Я постучал исключительно, чтобы известить о визите.
– Что ж, добро пожаловать, – отозвалась Даб’най, стараясь сохранять спокойствие. – Я как раз собиралась поужинать: я научилась довольно сносно призывать блюда не только приятные на вкус, но и сытные. Присоединишься ко мне?
– Как я могу отказаться?! – воскликнул вечно осторожный наемник.
Даб’най не слукавила, говоря о своем умении, и создала трапезу, достойную статуса гостя, к которой Джарлакс добавил собственный штрих, выудив из магической поясной сумки бутылку марочного фейского вина.
– Тебя в последнее время нигде не видно, – заметил Джарлакс сразу, как только они приступили к еде. – Я забеспокоился, не лишился ли могущественного союзника. Дело в том, что в Бреган Д’эрт не много обладателей божественной силы.
– Конечно, все дело только в этом, – ответила Даб’най чуть более раздраженно, чем намеревалась.
Обдумав непроизвольно вырвавшийся ответ и последовавшую озадаченность Джарлакса, она в тот момент решила, что ей все равно. Может, и в самом деле пришло время поставить на место этого самонадеянного бродягу.
– Хочешь услышать официальное заявление о взаимных интересах и выгоде? – спросил Джарлакс.
– Я даже не знаю, что это означает, – увернулась она.
Даб’най знала, чего хочет на самом деле, но говорить не собиралась. Заявление, которого жаждала она, касалось дружбы и верности.
Но этого получить невозможно, и она знала это.
Редкий дроу в Мензоберранзане решился бы остаться настолько уязвимым.