— Ну, понятно, что потом. А что сейчас, хотя бы предположения? Вы же спец в этих делах…
Но следователя было не так-то просто сбить с толку.
— Сейчас идет осмотр места происшествия. Вы лучше скажите, когда сможет ответить на вопросы ваша подруга?
— А почему вы решили, что она моя подруга?
— Потому что вы вместе.
— Что вместе? Вместе стояли и ждали полицию — это да. Но вот подруга — это нет. Мы договорились, что я возьму у нее интервью, как у молодого специалиста, а про дружбу пока говорить рано. Я пришла сюда, чтобы работать, записывать интервью.
Тут у Юлии зазвонил сотовый телефон, и она, чтобы их разговор с Кевином не слушали чужие уши, перешла на английский. Юлька видела, как напрягся следователь.
— Это вы с кем сейчас разговаривали?
— Это не имеет отношения к происшествию, — ответила она.
— А можно мне решать, что имеет отношение, а что нет?
— Пожалуйста. — Журналист Сорнева не любила таких «нарывистых» парней, даже пусть это важный следователь, поэтому огрызнулась: — Делайте запрос моему мобильному оператору и получите официальный ответ.
— Спасибо за совет, обязательно воспользуюсь!
В это время Настя сидела на своем рабочем месте и пребывала в ступоре, все попытки Юли вывести ее из этого состояния не увенчались успехом.
— Успокойся, успокойся, ты уже ничего не вернешь и не изменишь! Это жизнь, Настя, такая поганая жизнь. Она конечна, люди умирают, все умирают, они не живут вечно и даже недотягивают до ста лет.
Настя замотала головой:
— Нет, нет. Его убили!
— С чего ты решила?
— У него кровь, у него на груди кровавая рана, я видела!
— Что ты видела? — Юлька поняла, что в этой смерти около гальванических ванн не все так просто, а она-то думала, что обойдется сотней газетных строк. — А почему я рану не видела?
— Я халатом его прикрыла рабочим. Он ко мне вчера подходил со странным разговором, но я не хочу это полиции рассказывать.
— А ты мне рассказывай! — Юлька придвинулась поближе к технологу Анастасии Ельчинской.
— Федор Павлович вчера тоже со мной в смену работал, партию волноводов серебром покрывал, чтобы коррозии не было. С одним волноводом какая-то проблема была, я и стала разбираться.
— А что за проблема? — автоматически спросила Юля, ожидая быстрейшего продолжения рассказа.
— Решили, что волновод плохо обезжирен, попробовали еще раз, и вроде все пошло.
— Что пошло, Настя, а что поехало? Русским языком говори, я тебя не понимаю!
— Да процесс серебрения потом наладился, и все волноводы покрылись ровненько. Я вижу, что Федор Павлович расстроенный, на нем лица просто нет, я и спросила, что случилось.
— А он? — Боковым зрением Юля видела, что в их сторону идет следователь.
— Он сказал, что его скоро убьют, потому что его жизнь ничего не стоит.
— Так и сказал?
— Так и сказал. — Настя снова смотрела в одну точку.
— Я наконец могу с вами пообщаться? — спросил следователь.
— Можете, только я ничего не знаю, — заторопилась Настя. — Когда я уходила к контролерам, Федор Павлович один на участке оставался. Я вернулась — никого уже не было. Потом я подошла к ваннам и увидела, что он там лежит. Я накрыла его халатом. Все остальное вы уже знаете.
— А зачем вы подходили к ваннам?
— Это моя работа. В технологическом процессе написано: контроль за внешним состоянием гальванических ванн.
— А где находились остальные рабочие участка?
— Были заняты своими делами. Один ушел в архив за техпроцессом, другой был на пескоструйном участке, третий загрузил детали в термическую печь и пил чай в подсобке. Вроде так, я же за ними не наблюдаю, мое дело — технологии.
— А за печью следить не надо?
— Там одна закалка металла по времени больше часа, сто раз можно чай попить. За рабочих мастер отвечает, Жданов Константин.
— Вы сейчас мне на бумаге изложите, кто и где был во время происшествия.
— Хорошо.
— А вы, девушка, можете быть свободны, — обратился следователь к Юле. — Мне еще с начальником цеха беседовать и с другими сотрудниками цеха. А вы не сотрудник, как я понимаю, — съехидничал он. Но Юльку на такую «дохлую кошку» не поймаешь, когда ее откуда-то гонят, она остается именно на этом месте, из принципа, из вредности.
— А я никуда не спешу. Я еще свое производственное задание не выполнила — не записала интервью с Ельчинской.
— Вы думаете, это сейчас своевременно? Может, как-нибудь в другой раз?
— Может, — согласилась Юля. — Только про этот другой раз нужно тоже договориться.