— А что вы делаете сегодня вечером?
Настя рассмеялась.
— Я спросил что-то смешное?
— Ожидаемое.
— Так что вы делаете сегодня вечером?
— Сегодня вечером я занята, как и завтра, как и всю следующую неделю.
— То есть отлуп по полной программе?
— Можно и так сказать. — Настя поняла, что мастер хотел добавить что-то еще, но вдруг его позвали с участка.
— Жданов, иди с партией деталей разбираться!
— А можно я с вами?
— Боевое крещение? Ну, пошли!
Настя погрузилась в сопроводительные документы, техпроцессы, взаимоотношения цехов, графики сдачи деталей, взаимовыручки термички и гальваники — и одномоментно успокоилась. Она в принципе все понимала, даже разобралась с «непонятками» в техпроцессе. И еще перезнакомилась с рабочими, диспетчерами, которые курсировали между цехами с деталями, и все это становилось ей интересным.
Каждое утро на участке начиналось с планерки, которую вел мастер Константин Жданов и на которой обязательно присутствовала технолог Анастасия Ельчинская. Вопросов от Кости по поводу вечера больше ей не поступало, однако красноречивые взгляды шоколадных глаз не заметить было нельзя, и Насте парень нравился. Диспетчер Таня Вибрашкина, которую за спиной называли Дурашкиной, однажды не выдержала и сообщила Насте:
— Ты сильно на Костю внимания не обращай. Он на каждую новую юбку кидается!
— Я похожа на новую юбку? — ледяным голосом произнесла Ельчинская.
— Ну, просто на всякий случай предупреждаю. Я же вижу, как он на тебя пялится. У него в каждом цехе таких по десятку.
— Ты лучше внимательно в документы смотри, Таня! Вчера шайбы с термички увезла в другой цех, даже не посмотрев отметку о проведении техпроцесса. Вот куда ты пялилась, непонятно. А за меня не беспокойся, я уже большенькая, разберусь без помощников.
— Я хотела как лучше, — с упреком сказала Таня и демонстративно уехала на электрокаре.
— Не обращай на нее внимания, злой у нее язык. — Гальваник Федор Крупинкин осуждающе смотрел в сторону отъехавшей Татьяны. Гальванику Крупинкину нравилась новый технолог Настя. Во-первых, она старалась разобраться в технологических процессах участка, а во-вторых, если что-то и не понимала, то не гнушалась спрашивать, например, у него. Балагур и физкультурник Костя зря стреляет в девчонку глазами, она умненькая и не поведется на его примитивные ухаживания.
Федор Крупинкин работал в цехе чуть ли не с его основания. Цех был его родным домом, больше, чем просто работой. Он не представлял себя без проходной, к которой утром стекался большой людской поток таких же, как он, работяг, без своего черного рабочего халата, знакомых до боли техпроцессов, которые он уже мог и не брать из архива, а делать работу по памяти. С памятью, несмотря на почтенный возраст, у него все было в порядке, но иногда она подкидывала ему картинки из прошлого, его истории, за которые он мог серьезно поплатиться. Однажды в вечернюю смену, когда, как известно, народу в цехе поменьше, они с термистом Сашкой рассматривали в каптерке принесенные Сашкой иностранные журналы. Приобрести заграничный журнал было трудно, откуда Сашке привалило такое богатство в количестве трех штук, он не спрашивал, но листал заграничные журналы о сказочной жизни с удовольствием. Это сейчас подобных журналов пруд пруди, и фотографии обнаженных дам не вызывают удивления даже у маленьких пацанов, но тогда это было запретным прикосновением к эротике, такой непонятной и не принимаемой в стране.
— Какая деваха! — восклицал Сашка, открывая очередную страницу. — Обалдеть, ноги!
Федор тоже цокал языком, потому что никогда не видел таких ослепительно красивых женщин. Его жена Мария Петровна дома не снимала халат и бигуди, а уж такой очаровательной и манящей улыбки, таких красивых ног у нее точно не было.
Утром его и термиста Сашку позвали к начальнику цеха, где сидел представительный мужчина «из органов», но в штатском, который объяснил всем находящимся в кабинете, что своим поведением они позорят великую Родину.
— Я не понимаю, — сдуру начал отпираться Сашка. — Мы журналы случайно нашли, за углом валялись.
Федор молчал, а вот начальник цеха Василий Егорович был красным, как рак, и опустил глаза в пол.
Дружки отделались испугом, изъятием «продукции эротического содержания» и лишением месячной премии. Кто тогда настучал в органы, как они с Сашкой ни гадали, придумать не смогли.
Сегодня эта история Федору Крупинкину кажется смешной и даже романтической, потому что нынешняя ситуация, в которую он вляпался, попахивает совсем другим — уголовкой. А втянулся он слишком глубоко, словно увяз в болоте, но очень хочет выбраться.