Доктор засмеялся, хлопнул Артура по плечу.
– Какие только душевные страдания не готов изобразить подводник, чтобы добыть себе шила, а?
– А то ж! – Артур блеснул глазами. – Всё ради него, ненаглядного.
Паша молча вздохнул.
Так. Кажется, она свернула направо за переборкой – а до этого ещё был трап наверх и перегородка, зеленоватая, проржавелая. За ней кто-то что-то сверлил и приглушённо матерился – Саша не рискнула идти напрямик и отвлекать бедолагу от дел, сделать крюк в тот момент казалось менее опасным для жизни и здоровья вариантом.
Но вот сейчас Саша не была в этом так уверена: она давно уже должна была попасть на торпедную палубу, а оттуда – в жилой отсек. А здесь не было ничего похожего на остроконечные цилиндры торпед, обвитые цепями. Только провода, мигающие лампочки – и потолок всё ниже, ниже. Подволок – так они его здесь называют. И света почти нет.
Где же она? Неужели свернула не в ту сторону? И у кого спросить? Как ни оглянешься, вечно кто-то за плечом торчит, одной ни на минуту не останешься. А тут, как назло, никого.
Это ж надо было умудриться – заблудиться на подводной лодке. Кому скажешь, не поверят.
Серьёзно, где все? Она сейчас обрадовалась бы кому угодно, даже чекисту с сахарной улыбочкой, даже Караяну с его дурацкими шутками и с очередным пыточным приспособлением, которое она должна научиться надевать.
Дверь – широкая, железная. Не открывается. Или надо просто дёрнуть посильнее?
Ой, а разве это не тот самый трюм, куда её не пускал Паша? Он говорил про секретные опыты на людях. Ерунда, конечно. А дверь закрыта просто потому, что нечего посторонним…
Глухой сдавленный хрип отразился от металлических стен шипящим эхом, прокатился по коридору. Сашины руки замерли на ручке двери. Господи, что же это? Может, машина?
Звуки послышались снова – резкие, надрывные. Кашлял, задыхался человек. Саша отпрянула от двери, поспешно оглянулась. Внутри все немело, холодело от испуга, шея слушалась неохотно – и, увидев за спиной другую дверь, с аккуратной надписью «гальюн», Саша коротко хихикнула. Вовсе не в трюме хрипели. Просто, наверное, какой-то матрос решил покурить и поперхнулся.
Ну и поделом, курить в гальюне нельзя, ещё потом от командира влетит…
Дверь лязгнула, подалась наружу, и в коридор вышел командир, прикрывая рот ладонью. По белым щекам, по шее под расстёгнутый ворот кремовой рубашки скатывались струйки, влажные тёмные завитки в беспорядке падали на лоб.
Что-то бормоча в ладонь, он шагнул вперёд – и увидел Сашу, выпрямился, опустил руку.
– Товарищ командир? – она подалась к нему. Сухие губы растянулись в подобии улыбки, грудь с усилием приподнялась.
– Александр… Дмитриевич, – прошелестел сиплый голос. Командир поморщился, поднял ладонь.
Плечи задрожали – он кашлянул ещё раз, другой, третий. Запрокинул голову, втягивая ноздрями воздух.
– Помочь? – Саша машинально оглянулась. – Сбегать за водой?
Ещё бы знать, в каком направлении бежать.
Командир качнул головой, помолчал, сглатывая.
– Всё нормально, – наконец произнёс он – уже почти не хрипя. – Вот ведь служба, – понизил голос, – ни поссать, ни покашлять без свидетелей.
Саша неуверенно улыбнулась.
– Что-то вы всё никак не поправитесь, Роман Кириллович.
– Только вы, бога ради, не смотрите на меня влажными глазами наседки, – командир нахмурился, но в глазах мелькнуло веселье. – Мне хватает одной – старпома.
– А врач? Разве он не должен за вами следить?
– На кой за мной следить? – командир пожал плечами, направился вперёд по коридору – Саша не без труда поспевала за его широким шагом. – Температура нормальная, из носа не течёт.
– Тогда это может быть аллергия. И таблетки от кашля вам не помогут.
– Гриша то же самое говорил, – хмыкнул командир. – Но мы не можем бросить всё и дружно выяснять, на что у меня аллергия.
– Пыль? – предположила Саша. – Я не знаю… масла?
– Я могу, конечно, объявить внеплановую большую приборку, – он усмехнулся. – Вряд ли поможет, но матросам некогда будет заскучать. И вас заодно припашем, Александр Дмитриевич, чтобы не бродили по отсекам, как тень отца Гамлета.
Саша с сомнением покачала головой. Конечно, хотелось занять себя хоть чем-то, но мыть палубу… или гальюн, чего доброго? Ох, лучше не надо.
– Как вы, оклемались после того сеанса связи? – синие глаза командира смотрели на неё внимательно из-под припухших век. – Понимаю, на солнышке все хотят позагорать. На глубине раскиснуть недолго. Но надо потерпеть, Александр Дмитриевич.